Энгельгардт, Александр Платонович

Александр Платонович Энгельгардт<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Смоленский городской голова
1877 — 1887
Казанский вице-губернатор
3 мая 1890 — 3 июня 1893
Предшественник:	Константин Никанорович Хитрово
Преемник:	Александр Георгиевич Левченко
Архангельский губернатор
3 июня 1893 — 10 августа 1901
Предшественник:	князь Николай Дмитриевич Голицын
Преемник:	Николай Александрович Римский-Корсаков
Саратовский губернатор
10 августа 1901 — 15 февраля 1903
Предшественник:	князь Борис Борисович Мещерский
Преемник:	Пётр Аркадьевич Столыпин
Рождение:	17 (29) августа 1845(1845-08-29) с. Климово, Духовщинский уезд, Смоленская губерния
Смерть:	22 ноября 1903(1903-11-22) (58 лет) Швейцария
Место погребения:	кладбище Вознесенского монастыря, Смоленск
Род:	Энгельгардты
Отец:	Платон Николаевич Энгельгардт
Образование:	Московский университет
Награды:	2-й ст. 1-й ст. 1-й ст.

Алекса́ндр Плато́нович Энгельга́рдт (17 [29] августа 1845, с. Климово, Смоленская губерния — 22 ноября 1903, Швейцария) — глава Смоленской (1877—1887), Архангельской (1893—1901) и Саратовской (с 1901) губерний.

Биография

Родился в смоленской дворянской семье. Младший брат Вадим — член Государственного Совета.

Окончил Смоленскую губернскую гимназию, затем юридический факультет Московского университета (1864).

Вернувшись в Смоленск, служил следователем палаты уголовного и гражданского суда, затем был почётным мировым судьей нескольких судебных округов, секретарём дворянского собрания, уездным и губернским гласным, членом земской управы.

В 1877—1887 годах состоял смоленским городским головой. Много сделал для развития городского хозяйства, культуры и образования: при нём в городе были построены водопровод, здание городской думы, завод красок, открыты три новых начальных школы, три училища, Смоленская мариинская женская гимназия историко-археологический музей (1888); введено бесплатное пользование губернской земской больницей. Активно участвовал в сборе средств на создание и открытие в Смоленске в 1885 году памятника М. И. Глинке. Избирался членом многочисленных общественных организаций, в том числе Смоленского благотворительного общества, Смоленского общества помощи юношеству, президентом общества сельского хозяйства и др.

С января 1887 года — почётный мировой судья Тарусского округа Калужской губернии.

В 1890—1893 годы — казанский вице-губернатор, в 1893—1901 — архангельский губернатор. В Архангельске особенно ярко проявилась его деятельность как ученого-практика. Он обеспечил представительство Архангельской губернии на Всемирной выставке в Париже в 1900 году; оснастил экспонатами архангельский публичный музей (многие из этих экспонатов он привозил из собственных поездок по губернии). Он поддерживал гидрографические работы по трассе будущего Северного морского пути; участвовал в строительстве первого отечественного ледокола Ермак и в строительстве Мурманской биологической станции.

В 1901—1903 годах занимал пост саратовского губернатора. Дослужился до чина тайного советника, имел придворный чин гофмейстера. За годы службы был избран почетным гражданином Смоленска (в 1890 году «за долголетнюю деятельность на пользу города»), Архангельска, Саратова и Александровска. Также состоял почетным членом Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей (1899) и Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.

В начале 1903 года был назначен товарищем министра земледелия и государственных имуществ.

Болезнь вынудила его уехать на лечение в Швейцарию, где он и умер 22 ноября 1903 года. Был похоронен на кладбище Вознесенского монастыря Смоленска, кладбище было уничтожено большевиками, могила не сохранилась.

Награды

• Орден Святого Станислава 2-й ст.;
• Орден Святой Анны 2-й ст.;
• Орден Святого Владимира 4-й ст.;
• Орден Святого Владимира 3-й ст.;
• Орден Святого Станислава 1-й ст.;
• Орден Святой Анны 1-й ст.;
• Орден Святого Владимира 2-й ст.
• медаль «За труды по освобождению крестьян»;
• Знак отличия Красного Креста (1879);
• медаль «В память коронации императора Александра III» (1883);
• медаль «В память коронации Императора Николая II»;
• медаль «В память царствования императора Александра III»;
• Знак Российского общества Красного Креста (1899).

Иностранные:

• черногорский Орден Князя Даниила I 3-й степени;
• прусский орден Короны 3-й степени;
• норвежский орден Святого Олафа 1-й степени;
• итальянский орден Короны, большой крест 1-й степени;
• шведский орден Полярной звезды 1-й степени.

Библиография

• Очерк крестьянского хозяйства в Казанской и других Средне-Волжских губерниях. — Казань, 1892.
• Общественные запашки в связи с учреждением обязательного государственного страхования посевов от неурожая на крестьянских надельных землях. — Казань, 1893.
• Волго-Двинская железная дорога: Экон. и торг. её значение для Севера России, вост. поволж. губ., Вят. края и Зап. Сибири. — Архангельск, 1893.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003548528#?page=1 Краткий очерк путешествий архангельского губернатора А. П. Энгельгардт в 1894 году на Мурман, Новую Землю и в Печорский край]. — Архангельск, 1894.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003049740#?page=1 Очерк путешествия архангельского губернатора А. П. Энгельгардта в Кемский и Кольский уезды в 1895 году]. — Архангельск, 1895.
• Русский Север: Путевые записки архангельского губернатора. — Санкт-Петербург, 1896.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004434829#?page=1 A Russian province of the North]. — Archibald Constable and Company, 1899.
• Черноземная Россия: Очерк экон. положения края. — Саратов, 1902.
• О лесном хозяйстве в Европейской России: Посмерт. труд А. П. Энгельгардта. — Санкт-Петербург, 1904.
• Положение земледельческой промышленности в России и средства к её улучшению: Посмерт. труд А. П. Энгельгардта. — Санкт-Петербург, 1904.

Литература

• В. А. Скрипицын. Воистину человек: Из воспоминаний об Александре Платоновиче Энгельгардте. — Санкт-Петербург, 1903.
• Сергей Шабалов [az.lib.ru/e/engelxgardt_a_p/text_0010.shtml Энциклопедия Русского Севера] // Русский Север: Путевые записки. — М.: ОГИ, 2009.

Ссылки

• [smolinfo.net/index.php?option=com_content&view=article&id=182&Itemid=214 Энгельгардт Александр Платонович]. smolinfo : Смоленский городской портал (август 2004). Проверено 27 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DT3Z0gyD Архивировано из первоисточника 6 января 2013].
• [www.sarrest.ru/cultura/pers/10/gnl24.html Энгельгардт Александр Платонович]. Саратов : туристический портал. Проверено 27 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DT3aNXqO Архивировано из первоисточника 6 января 2013].
• Нижегородова М.С. [museum-polar.narod.ru/name_engelgardt.html «Монаршей милостью почетный гражданин»]. МБУК ГИКМ г. Полярный. Проверено 27 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DT3cr5fF Архивировано из первоисточника 6 января 2013].

Отрывок, характеризующий Энгельгардт, Александр Платонович

После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.