Александр (Кульчицкий)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Александр и фамилией Кульчицкий.

Епископ Александр (в миру Андрей Иванович Кульчицкий; около 1823, село Камень Шляхетский, Кобринский уезд, Гродненская губерния — 16 (28) декабря 1888) — епископ Русской православной церкви, епископ Костромской и Галичский.

Биография

Родился около 1823 года в селе Камень Шляхетский Кобринского уезда Гродненской губернии в семье священника.

Происходил из рода святителя Иннокентия (Кульчицкого).

В 1847 году окончил Литовскую духовную семинарию. 26 сентября того же года рукоположён во священника к Кобринской Петропавловской церкви и назначен учителем и законоучителем городских училищ.

3 ноября 1852 года принял монашество.

В 1853 году поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.

14 мая 1857 года окончил курс академии со степенью кандидата богословия и в ноябре того же года, согласно прошению, зачислен в Пекинскую духовную миссию учителем славянского языка.

В 1864 году — уволен из Миссии с пенсионом 500 руб. в год

С 9 марта 1866 года — инспектор Полоцкой духовной семинарии.

20 апреля 1869 года возведён в сан архимандрита.

18 августа 1871 года вызван на чреду священнослужения и проповеди в Санкт-Петербург.

17 ноября 1871 года назначен настоятелем посольской православной церкви в Риме.

12 марта 1878 года рукоположен в Санкт-Петербурге во епископа Туркестанского.

Был самоотверженным миссионером и большим благотворителем, защитником православной веры и русского населения. Своим благонравием (уважением и обходительностью) утверждал любовь между людьми.

В Туркестане он основал при озере Иссык-Куль Свято-Троицкий мужской монастырь, о котором продолжал заботиться даже в Костроме.

С 6 августа 1883 года — епископ Костромской и Галичский.

Скончался 16 декабря 1888 года. Погребён в Костромском Ипатьевском монастыре в церкви праведного Лазаря.

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [www.orthedu.ru/ch_hist/hist/istorija-rp/9Istorija-rp.htm Выпускники Санкт-Петербургской духовной академии]

Отрывок, характеризующий Александр (Кульчицкий)

Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.