Алексанян, Василий Георгиевич

Василий Алексанян
Вице-президент компании «Юкос»
Род деятельности:	юрист
Дата рождения:	15 декабря 1971(1971-12-15)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Дата смерти:	3 октября 2011(2011-10-03) (39 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Отец:	Георгий Гарникович Алексанян
Мать:	Надежда Васильевна Алексанян
Дети:	Алексанян Георгий Васильевич

Васи́лий Гео́ргиевич Алексаня́н (15 декабря 1971, Москва, СССР — 3 октября 2011, Москва, Россия) — российский юрист, с 1996 года работавший в нефтяной компании «Юкос» и подвергшийся уголовному преследованию в связи с этой деятельностью.

Биография

Василий Георгиевич Алексанян родился 15 декабря 1971 года в Москве. Его отец — Георгий Гарникович Алексанян (род. 8 октября 1938 года), старший научный сотрудник Института химической физики им. Н. Н. Семёнова РАН, доктор физико-математических наук, профессор, иностранный член Академии наук Армении с 2008 года.

В пятилетнем возрасте, вскрывая сетку с яблоками, Василий случайно попал ножом себе в глаз. Глаз врачи смогли сохранить, но зрение восстановить не удалось. Кроме того, зрение в здоровом глазу начало ухудшаться — к моменту окончания школы он имел близорукость −6 диоптрий; в частности, именно это поставило крест на медицинской карьере, которая привлекала Алексаняна в школе.

В молодости Василий имел чёрный пояс по карате, играл в шахматы в Доме пионеров, имел первый разряд.

Окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, школу права Гарвардского университета (США) с дипломом магистра права.

С 1992 до 1994 год работал в адвокатской конторе Cleary, Gottlieb, Steen & Hamilton (США).

В 1995—1996 годах был начальником юридического департамента в инвестиционно-промышленной группе компаний Sun Group (Великобритания).

С декабря 1996 года — начальник правового управления нефтяной компании «Юкос».

1 апреля 2006 года назначен на должность исполнительного вице-президента «Юкоса».

С 6 апреля 2006 года до 6 июля 2010 подвергался уголовному преследованию, при этом с 6 апреля 2006 года до 12 декабря 2008 года находился в заключении. В этот период у него был диагностирован ряд тяжёлых заболеваний.

Скончался 3 октября 2011 года в возрасте 39 лет после тяжёлой продолжительной болезни в посёлке Горки-2 Одинцовского района Московской области. Рядом с ним находились его 73-летние родители — отец Георгий Гарникович и мать Надежда Васильевна.

6 октября 2011 года похоронен на Хованском кладбище в Москве. Обряд отпевания на армянском языке провёл священнослужитель Армянской апостольской церкви.

У Василия остался сын Георгий, родившийся 8 марта 2002 года. Он живёт у родителей Василия, так как его мать серьёзно больна. Стал чемпионом школы по шахматам. Имеет третий разряд. С 1 сентября 2015 года учится в 8 классе лицея-интерната имени Марины Филипповны Ходорковской «Кораллово» согласно последней воле своего отца.

Уголовное преследование и болезнь

6 апреля 2006 года Симоновский районный суд города Москвы усмотрел в действиях Василия Алексаняна признаки состава преступления и дал согласие Генеральной прокуратуре Российской Федерации на привлечение исполнительного вице-президента «Юкоса» к уголовной ответственностиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). В тот же день Василия Алексаняна задержали, а Генеральная прокуратура Российской Федерации предъявила ему обвинения по двум статьям Уголовного кодекса Российской Федерации — в легализации (отмывании) денежных средств (часть 4 статьи 174.1) и в хищении чужого имущества путём присвоения или растраты (статья 160) на сумму около 11 млрд рублей. Иски предъявлены от компании «Томскнефть» — о возврате 8 млрд рублей, от Федерального агентства по управлению имуществом — на 3 млрд, и ряд другихК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). По версии прокуратуры, Алексанян совершил хищение имущества «Томскнефти», а также акций нефтеперерабатывающих и нефтедобывающих компаний ВНК. 7 апреля 2006 года Басманный районный суд города Москвы санкционировал арест Василия Алексаняна.

В сентябре 2006 года у Василия Алексаняна был диагностирован СПИД в тяжёлой стадии. По свидетельству Ходорковского, Алексанян заразился СПИДом (точнее, заразился ВИЧ — вирусом иммунодефицита человека, который затем вызвал СПИД — синдром приобретённого иммунодефицита) при переливании крови после аварии. По словам его адвоката Елены Львовой, это заболевание, возможно, было приобретено в результате хирургической операции до заключения. Во время заключения здоровье Алексаняна значительно ухудшилось. Он практически ослеп, а также заболел раком печени и туберкулёзом. По словам Евгении Альбац в авторской передаче радиостанции «Эхо Москвы» «Полный Альбац», Алексанян был болен саркомой Капоши. Через некоторое время после обнаружения в результате анализов у Алексаняна ещё одного смертельно опасного заболевания — лимфосаркомы — Симоновский районный суд города Москвы 6 февраля 2008 года приостановил процесс. 8 февраля его перевели из СИЗО «Матросская тишина» в московскую городскую больницу № 60, согласно консилиуму медицинских специалистов и направлению, полученному от Департамента здравоохранения города Москвы. Ранее ему было отказано в переводе в больницу, несмотря на 3 предписания Европейского суда по правам человека.

14 июля 2008 года решением Симоновского районного суда города Москвы судебный процесс над Василием Алексаняном был возобновлён, чтобы продлить Алексаняну срок ареста. Адвокаты сразу же обжаловали это решение суда. По словам защитников Алексаняна, несмотря на то, что заболевания их подзащитного попадают сразу под три пункта перечня заболеваний, освобождающих от наказания, «а в нашем случае — освобождения из-под стражи», бывший вице-президент ЮКОСа не освобождался из-под стражи и находится под конвоем уже порядка двух лет и пяти месяцев.

«Сбежать он не может, все доказательства уже на вашем столе, вылечить его тоже невозможно, он постоянно испытывает сильнейшие боли», — сказала адвокат Алексаняна Елена Львова.

Адвокаты также заявили в суде ходатайство об истребовании справки о состоянии здоровья их подзащитного от главного врача 60-й больницы. Состоялся консилиум, где обсуждалось состояние здоровья бывшего вице-президента ЮКОСа. Однако среди материалов дела уже оказалась копия заключения предыдущего консилиума, о которой не было известно адвокатам и с которой они ознакомились только на суде.

8 сентября Московский городской суд сократил обвиняемому срок содержания под стражей на один день. Резолютивная часть решения: «Судебная коллегия определила определение Симоновского районного суда от 18 июля изменить, считать, что срок содержания под стражей продлён до 22 октября». Судья напомнила, что районный суд ранее определил срок пребывания под стражей Алексаняна продлить до 23 октября. Судья добавила, что в остальном определение Симоновского районного суда оставлено без изменения, а кассационная жалоба защиты — без удовлетворения.

Согласно утверждениям самого Алексаняна, обвинение принуждало его к даче ложных показаний против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в обмен на полноценное лечение на воле.

8 декабря 2008 года суд принял решение освободить Алексаняна из-под стражи под залог в размере 50 млн руб. Залог был внесён и 30 декабря Василий Алексанян был освобождён из-под стражи.

12 января 2009 года Алексанян был выписан из больницы.

24 июня 2010 года Симоновский районный суд города Москвы вынес определение о прекращении уголовного дела в связи с истечением срока давности Государственное обвинение против этого не возражало.

3 октября 2011 года скончался в Москве.

Ссылки

• Алексанян, Василий — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [cmiskp.echr.coe.int/tkp197/view.asp?action=html&documentId=844609&portal=hbkm&source=externalbydocnumber&table=F69A27FD8FB86142BF01C1166DEA398649 Решение ЕСПЧ по делу Алексаняна] (англ.)
• [oleg-kozyrev.livejournal.com/3745798.html Список Алексаняна]
• [www.youtube.com/watch?v=bNA4cY00i_g Василий Алексанян перед Верховным судом]

Отрывок, характеризующий Алексанян, Василий Георгиевич

– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.