Алексеевский, Александр Николаевич

Александр Николаевич Алексеевский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Делегат Всероссийского Учредительного собрания
28 ноября 1917 года — 5 января 1918 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Городской голова Благовещенска
август 1917 года — 13 марта 1918 года
Предшественник:	Иосиф Прищепенко
Преемник:	Фёдор Мухин
Член Комитета общественного порядка Амурской области
декабрь 1917 — 13 марта 1918 года
Соправители:	Иван Гамов, Николай Кожевников
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Глава Временного правительства Амурской области
18 сентября 1918 года — 10 ноября 1918 года
Глава правительства:	Пётр Вологодский
Президент:	Александр Колчак
Член Политического центра
12 ноября 1919 года — 21 января 1920 года
Глава правительства:	Флориан Федорович
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Вероисповедание:	православие
Рождение:	24 ноября 1878(1878-11-24) Российская империя Российская империя
Смерть:	ок. 8 августа 1957 года Франция Франция, Париж
Партия:	ПСР (с 1905)
Образование:	кандидат богословия
Профессия:	преподаватель, политик

Алекса́ндр Никола́евич Алексе́евский (24 ноября 1878, Российская империя — ок. 8 августа 1957, Париж) — кандидат богословия, правый эсер, глава Благовещенска, делегат Всероссийского Учредительного собрания, глава Временного правительства Амурской области (1918), член Политцентра.

Биография

Ранние годы. Учитель

Александр Алексеевский родился 24 ноября 1878 года в семье почётного гражданина Николая Алексеевского. В 1903 году Александр окончил Санкт-Петербургскую духовную академию и получил церковную учёную степень кандидата богословия. Во время своего проживания в Санкт-Петербурге Алексеевский был в дружеских отношениях со священником Георгием Гапоном.

С 16 августа 1903 по 1906 году Александр Алексеевский был преподавателем Благовещенской духовной семинарии, где вёл курсы логики, психологии, начальных оснований, а также краткой истории философии и дидактики. Со 2 декабря 1903 года он числился также законоучителем образцовой школы при семинарии. С 1 сентября 1904 года Алексеевский был преподавателем дидактики местного женского епархиального училища. Был уволен из семинарии «за вредное направление своей деятельности».

По несколько отличной версии, в этот период Алексеевский преподавал философию и историю русской литературы в средних учебных заведениях Благовещенска.

1905. Революция и первая эмиграция

Во время Первой русской революции Александр Алексеевский являлся активным членом Амурской группы партии социалистов-революционеров (1905—1907): он лично участвовал в захвате благовещенской почты и телеграфа. Оказался под полицейским надзором в 1905 году как эсер-боевик. Тогда же он вступил в Союз прогрессивных групп (1905—1906), куда входили представители от партий социал-демократов, эсеров и либералов: стал организатором «Союза амурских прогрессивных групп». После этого Алексеевский был арестован, но в августе 1907 года бежал из тюрьмы в Благовещенске.

С 1907 по 1917 года Алексеевский находился в эмиграции: сначала в Японии (Нагасаки), затем в Бельгии (Брюссель), и наконец во Франции (Париж). В 1908 году он печатался в газете «Амурский край».

1917. Глава Благовещенска и Амурской области

После возвращения в Россию в 1917 году, Алексеевский был избран городским головой Благовещенска и областным комиссаром Амурской области; он также становится членом Хабаровского продовольственного комитета. В декабре он избрался делегатом Всероссийского Учредительного собрания от Приамурского округа по списку № 7 (эсеры).

В этот период Алексеевский, как уполномоченный Временного правительства, выпустил в обращение в городе и области бумажные боны рублевого достоинства (так называемые «алексеевские рубли»), а также, после прихода в край японцев, в обращение поступили временные японские денежные знаки по курсу пять рублей за одну иену.

После Октябрьской революции в Благовещенске на совещании казачьего войскового начальства, городской думы и правых партий был создан областной Комитет общественного порядка (КОП) из трех человек: атамана И. М. Гамова (будущий руководитель Гамовского мятежа), комиссара Амурской области Н. Г. Кожевникова и городского головы А. Н. Алексеевского. Этот триумвират объявил себя высшим органом власти в Амурской области.

Алексеевский считался большевиками одним из организаторов контрреволюции. В 1918 году, по возвращении из Петрограда, Алексеевский был арестован Благовещенским Советом и заключён в местную тюрьму.

После первого падения советской власти в Приамурье Александр Алексеевский возглавил Амурское областное правительство — был главой Временного правительства Амурской области, опирающегося на части японских интервентов. При этом отделы юстиции, охраны, путей сообщения, иностранный и финансов были переданы в непосредственное ведение председателя правительства.

Тогда же в адрес приисковых организаций он разослал телеграмму, где приказал все прииски, национализированные Советами, вернуть прежним владельцам. В комитеты общественной безопасности он запретил включать «лиц, скомпрометировавших себя деятельностью в советских организациях». 9 октября 1918 года приказом председателя Алексеевского «все возникшие за время советской власти: городские, волостные, станичные, поселковые Советы, земельные и продовольственные комитеты, комиссариаты и прочие органы» были упразднены.

«Временное Амурское правительство» (ВАП) Алексеевского объявило о непризнании Брестского мира, о возобновлении войны с Германией и об аннулировании всех декретов советской власти. С целью нейтрализации возможных выступлений в области ВАП постановило отобрать у населения всё боевое и охотничье оружие.

В тот период Алексеевский выступал против вхождения Дальневосточного края в состав Сибирской республики (за что в правых кругах Сибири он считался «амурским сепаратистом»): в результате Амурская республика была де-факто независимым государством. Глава правительства Сибирской республики Пётр Вологодский, выступавший против создания на Дальнем Востоке какого-либо особого правительства, пытался с помощью блокады сломить и подчинить омским властям руководство Амурской области: предлагалось брать «край измором».

12 октября 1918 года А. Н. Алексеевский выступил с разъяснением политики правительства на 5-м Войсковом круге Амурского казачьего войска. Он заявил, что все усилия ВАП будут направлены на улучшение экономического и финансового положения области, возрождение всех отраслей народного хозяйства. Правительство также предполагало созвать Амурское Учредительное собрание в начале декабря 1918 года: это собрание, по замыслу инициаторов, должно было решить важнейшие вопросы жизни области.

Колчак: глава Чрезвычайной следственной комиссии

Первоначально Алексеевский приветствовал приход к власти в результате «омского переворота» адмирала Колчака. В период директории Колчака Алексеевский выступал с инициативой особого устройства Дальневосточного края в будущей России, считая невозможным объединение в административно-территориальном отношении Сибири и Дальнего Востока: «Дальний Восток есть часть России, а не Сибири, и являет собой особое историческое, культурное и экономическое целое». Александр Николаевич, в традициях сибирских «областников», отметил важность перехода к федеративному устройству России по принципу США и Канады: «…это произойдет безболезненным путём, посредством облечения губернских и областных земств функциями государственной власти, с тем, чтобы местную законодательную власть являло собой губернское земское собрание, а исполнительную — губернская земская управа с председателем во главе…»

Следуя политике непризнания омской администрации, А. Н. Алексеевский обратился к генералу Дмитрию Хорвату с предложением создать и возглавить Всероссийское правительство. Осуждал деятельность Временного Сибирского правительства под председательством Петра Дербера.

Вскоре Алексеевский разочаровался в правительстве Колчака, стремившегося возродить унитарную Россию. Из-за своих критических выступлений в адрес адмирала Александр Николаевич был выслан колчаковскими властями за пределы области: находился в заключении в Иркутске, но был освобождён в декабре 1919 года. После этого Алексеевский участвовал в работе местного анти-колчаковского Политцентра, а позже вошёл в состав Чрезвычайной следственной комиссии, которая вынесла Александру Колчаку и Виктору Пепеляеву смертный приговор (по-сути, Алексеевский являлся главой Комиссии при формальном председательстве К. А. Попова).

В 1919—1920 годах Александр Алексеевский был председателем совещания земских и городских гласных в Иркутске, а также членом Совета народного управления в городе.

Вторая эмиграция. Париж

В 1920 году Алексеевский через Китай эмигрировал во Францию: «скромно жил» в Париже, работал во французских административных органах. В январе 1921 года он участвовал в совещании бывших членов Учредительного собрания во французской столице. Алексеевский был членом Сибирского землячества в Париже, участвовал в первом собрании землячества в 1924 году. Он выступал при обсуждении докладов на собраниях редакции газеты «Дни» и на заседаниях Научно-философского общества (1930-е годы).

Изначально Алексеевский был настроен антисоветски, но «как убежденный патриот» во время Второй мировой войны, в 1942 году, пересмотрел свои взгляды и стал следить «со страстью» за событиями в СССР, особенно за советско-китайскими отношениями.

Я был очень доволен великолепными достижениями русских ученых в области ядерных исследований. Конференция Курчатова в Harewille стала сюрпризом и шедевром. С первого отчета, прочитанного мной в газете «Монд», я почувствовал, что англичане прямо-таки задохнулись (…) Я видел кое-что во французских газетах, но лучшее было напечатано в русской газете «Русские новости» в Париже 25 мая. Этот отчет с конференции объясняет, каким образом русским ученым удалось обуздать огромнейшую температуру ядерных реакций.

— А. Н. Алексеевский, из письма своему бельгийскому другу Жану Бланкову

Александр Николаевич Алексеевский скончался в августе 1957 года при переходе через улицу в Париже в результате наезда мотоцикла.

Произведения

• Статьи в газете «Амурский край» (1908).
• «Письма из Японии»: статьи о внутренней жизни и внешней политике Японии.

Семья

Жена (с 28 января 1904 года): Лидия Михайловна Алексеевская (урождённая Бродовикова; 1878—1955) — доктор медицины, в начале 1900-х принимала участие в революционной деятельности на Дальнем Востоке, в 1906 году эмигрировала в Японию, участвовала в работе издательства «Воля» в Нагасаки, с 1909 года жила во Франции, где окончила медицинский факультет Парижского университета; во время Второй мировой войны работала в парижских госпиталях (Бруссе, Анфан-Малад).

Сын: Александр Александрович Алексеевский (ум. 5 июня 1940) — лейтенант Драгунского полка французской армии, инженер-агроном, участник Второй мировой войны (погиб на фронте, в департаменте Сомма); 19 января 1949 года перезахоронен в Париже на кладбище Банье, посмертно награжден орденом Почетного легиона и Военным Крестом.

Литература

• Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. Москва. Наука; Дом-музей Марины Цветаевой. 2008…2010.
• ГА РФ. Ф. 102 — Департамент полиции Министерства внутренних дел, 3 д/п, 1905, д. 1811, ч. 3.
• Государственный архив Тамбовской области, ф. 272, oп. 1, д. 1640.
• Известия Комитета общественной безопасности Амурской области, Благовещенск, 30 сентября 1917 года.
• Омские события при Колчаке // КА. 1925. Т. 1.
• Участники русского революционного движения эпохи борьбы с царизмом. Биографический указатель. М., 1927.
• Хисамутдинов А. А. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в Южной Америке. Биобиблиографический словарь. Владивосток, 2000.
• Н. В. Берестенко, [museumamur.org/uploads/Amurskiy%20kraeved/Берестенко.doc КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДОКУМЕНТАЛЬНОГО ФОНДА АМУРСКОГО ОБЛАСТНОГО КРАЕВЕДЧЕСКОГО МУЗЕЯ], Благовещенск.
• [istmat.info/node/29765 Верховный правитель России]: документы и материалы следственного дела адмирала Колчака М. 2003 С. 19-31.
• ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 8-10 об. Рукопись, подлинник.
• Бюллетень Правительства Амурской области. — 1918. — 6 окт. — № 11. Приказ Временного Амурского правительства № 40 от 25 сентября 1918 года.
• Бюллетень Правительства Амурской области. — 1918. — 25 сент. Приказ Временного Амурского правительства № 5 от 23 сентября 1918 года.

Отрывок, характеризующий Алексеевский, Александр Николаевич

С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.