Алексеевский, Виктор Иванович

Виктор Иванович Алексеевский
Дата рождения	2 января 1925(1925-01-02)
Место рождения	село Оберец, Измалковский район, Липецкая область, РСФСР, СССР
Дата смерти	19 ноября 1997(1997-11-19) (72 года)
Место смерти	Сортавала, Республика Карелия
Принадлежность	СССР СССР→ Россия Россия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Виктор Иванович Алексе́евский (1925—1997) — полный кавалер Ордена Славы, командир отделения разведки 435-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, ефрейтор — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился в семье священника. С 1930 года жил в соседнем селе Пол-Успенье, где отец служил священником в местной церкви. В 1937 году, после второго ареста отца и смерти матери, оказался в Задонском детском доме «Комсомолец» в городе Елец. В 1940 году поступил в ремесленное училище.

В начале Великой Отечественной войны эвакуировался с заводом в Сибирь. Полтора года трудился помощником мастера на военном заводе № 667 в селе Кривощеково, под городом Новосибирском. Выпускал боеприпасы.

В январе 1943 года Кировским райвоенкоматом был призван в Красную Армию. В 35-м запасном артиллерийском полку прошел двухмесячную подготовку, получил воинскую специальность артиллерийского корректировщика и был направлен на фронт. С марта 1943 года участвовал в боях в составе 435-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Ефрейтор Алексеевский был назначен на должность командира отделения разведки.

В августе 1944 года с группой артиллерийских разведчиков вместе с пехотой первым форсировал реку Вислу. В бою на плацдарме разведчики засекли несколько огневых точек, которые были подавлены огнём батарей. За этот бой ефрейтор Алексеевский был награждён медалью «За отвагу».

Перед январским наступлением наших войск артразведчики из отделения ефрейтора Алексеевского почти целый месяц «работали» на переднем крае. 14 января 1945 года во время боев близ города Ловецко-Нове ефрейтор Алексеевский выявил две пулеметные точки и орудие, которые были затем подавлены артиллерийским огнём, что помогло продвижению стрелковых подразделений. 26 января 1945 года на подступах к городу Познань разведал две пулеметные точки и наблюдательный пункт противника. Приказом от 3 марта 1945 года ефрейтор Алексеевский Виктор Иванович награждён орденом Славы 3-й степени.

1 марта 1945 года при прорыве обороны противника у населенного пункта Дравско-Поморске обнаружил 3 пулемета и миномет, ликвидированные потом огнём батареи. 5 марта 1945 года при отражении контратак противника из ручного пулемета рассеял и истребил до взвода пехоты. В рукопашной схватке спас жизнь командира батареи. Был ранен, но не покинул поля боя. Был представлен к награждению орденом Славы 2-й степени.

После госпиталя вернулся в свою часть, когда бои шли уже на территории Германии. 16-22 апреля 1945 года в районе города Лебус, следуя в боевых порядках пехоты, передавал координаты обнаруженных целей на батарею. В результате было уничтожено три наблюдательных пункта противника, пулемет и свыше отделения противников. 18 апреля на подступах к городу Фюрстенвальде, ворвавшись вместе с пехотинцами в траншею, сразил 2 вражеских солдат. В боях на улицах Берлина от артразведчиков требовалась «ювелирная» работа — выследить огневые точки противника в подвалах, на чердаках и сообщить на батарею очень точные их координаты. И разведчик Алексеевский отлично справился с боевой задачей. Приказом от 7 мая 1945 года ефрейтор Алексеевский Виктор Иванович награждён орденом Славы 2-й степени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные на заключительном этапе Великой Отечественной войны в боях с вражескими захватчиками ефрейтор Алексеевский Виктор Иванович награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

После Победы старшина В. И. Алексеевский остался в армии. Стал офицером. В 1946—1948 годах служил в Германии и Польше.

В 1948—1952 годах служил в 67-й Краснознаменной мотострелковой дивизии в городе Лахденпохья Карело-Финской ССР. В 1950 году вступил в ВКП/КПСС.

В 1952 году был демобилизован. Остался в Карелии. Работал в Куркиёкском райкоме партии инструктором, затем заместителем директора совхоза «Прогресс» того же района. Потом переехал в город Сортавала. Работал директором молочного завода и сортировочной межрайонной базы хлебопродуктов.

Награды

Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Славы 1-й, 2-й и 3-й степеней, медалями, в том числе «За отвагу».

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Слава солдата. — Петрозаводск, 1970
• Алексеевский В. И. [Некролог] // Ладога. 1997. 22 нояб.
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 1: А — Й. — Петрозаводск: ИД «ПетроПресс», 2007. С. 123—400 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0123-0 (т. 1)
• Новосибирцы Герои Отечества. Новосибирск, 2010.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7594 Виктор Иванович Алексеевский]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 июля 2014.

• [tvr-life.ru/encyclopedia/aa/alekseevskii-viktor Виктор Алексеевский]

Отрывок, характеризующий Алексеевский, Виктор Иванович

«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.