Алексеевский монастырь (Рига)
Алексе́евский мужско́й монасты́рь — ныне не существующий православный мужской монастырь Русской православной церкви.
История
В 1255 году на этом месте был основан женский цистерианский монастырь, где в конце XIII — начале XIV века была возведён храм святой Марии Магдалины, перестроенный в XV веке. Колокольни не было, облик храма был простой и ясный, единый объём был решён в традициях цистерианцев[1].
Цистерианский монастырь существовал до 1583 года, когда наступили годы Реформации, времена польского и шведского правлений. Шведы устроили в монастыре монетный двор, а церковь превратили в гарнизонную лютеранскую церковь, пристроив пятигранную алтарную апсиду[1].
В 1710 году во время осады Риги русскими войсками в церкви случился пожар, интерьер выгорел, но каменные стены сохранились. После победы в Северной войне по указу Петра I храм был восстановлен, освящен во имя св. Алексия человека Божия, и передан православным как гарнизонная церковь[1].
По определению Святейшего Синода от 19-26 апреля 1896 года был учреждён при Архиерейском доме в Риге был учреждён монастырь, с закрытием Алексеевского прихода и обращением бывшей приходской церкви во имя святого Алексия, человека Божия, в монастырскую церковь.
Открытие штатного 2-го класса монастыря с ежедневным богослужением совершилось 1 июля 1896 года. Первым настоятелем монастыря был назначен эконом архиерейского дома архимандрит Иннокентий, на долю которого выпали труды по первоначальному устройству монастыря.[2][3]
Для нужд монастыря были перестроены здания вблизи церкви, образовался замкнутый квартал монастырского комплекса. Монастырь был обустроен как резиденция правящих архиереев. Обновленный храм имел богатое убранство: иконостас прекрасной столярной работы с витыми колоннами и золочёным декором, большое собрание икон, древние богослужебные книги, художественно ценную утварь.
Во время Первой мировой войны, когда немецкие войска заняли Ригу, здесь совершались католические богослужения для немецких солдат, позже храм захватили немцы-католики, жившие в Риге, наконец в 1923 году комплекс православного монастыря по заключенному соглашению (конкордату) между правительством Латвийской республики и Римским папой был передан католической Церкви.
Было восстановлено первоначальное посвящение церкви св. Марии Магдалине, храм и монастырские здания опять перестроены. На крыше церкви была демонтирована башенка с главой, колокольня была понижена до трех ярусов и увенчана характерным узким шатром-шпилем, в интерьере установлены новые алтари согласно католическому канону. Орнаментальный декор стен и плоского потолка, вероятно, был сохранен, так как в стиле орнаментов читаются византийские и православные мотивы. Богатый православный иконостас был демонтирован, передан Православной Церкви.
Детали иконостаса позже неоднократно использовались в разных православных храмах Латвии для обустройства интерьеров. В 1990-е годы витые колонны Алексеевского иконостаса нашли своё место в интерьере восстановленной церкви святого Симеона и Анны в Елгаве. Эти колонны были сохранены заботами священника Серафима Шенрока и установлены в новом иконостасе, алтарном и пристенном киотах елгавского храма.
Напишите отзыв о статье "Алексеевский монастырь (Рига)"
Примечания
Ссылки
- [fxweek.info/r/3127-rijskii_alekseevskii Рижский Алексеевский]
|
Это заготовка статьи о православии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Алексеевский монастырь (Рига)
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
