Алексеевы (купцы)

Алексеевы — семья российских предпринимателей XVIII — начала ХХ вв.

Историческая справка

Происходят из крестьян сельца Добродеева Ярославской губернии, принадлежавшего Наталье Никифоровне Ивановой. Предок их, Алексей Петрович (1724—1775), был женат на дочери конюха графа П. Б. Шереметева. Получив вольную, в 1746 году приехал в Москву и был причислен к московскому купечеству.

Его сын, Семён Алексеевич (1751—1823), купец 2-й, а затем 1-й гильдии, коммерции-советник; в 1785 открыл производство золотой и серебряной канители. У Семёна Алексеевича было три сына: Владимир, Пётр и Василий Семёновичи. От них пошли различные ветви этой многочисленной семьи.

Владимир Семёнович (1795—1862) значительно расширил семейное дело. Кроме золотоканительного производства стал заниматься закупками шерсти и перепродажей её на суконные фабрики Центрального экономического района России, основал товарищество «Владимир Алексеев».

Алексеевым принадлежали хлопкоочистительные заводы и шерстомойни. Было и огромное овцеводство и коневодство. Им принадлежит заслуга перенесения мериносовского овцеводства из Донской области в Сибирь. Частично им принадлежала и золотоканительная фабрика — позднее кабельный завод, где директором был К. С. Станиславский.

Фирму унаследовали Александр Владимирович и его брат Сергей Владимирович (1836—1893), коммерции-советник, потомственный почётный гражданин, старшина Московского купеческого общества, член Московского отделения Совета торговли и мануфактур. Занимался благотворительной деятельностью: попечитель Солодовниковской богадельни, почётный смотритель Солодовниковского училища, участвовал в постройке Александровской больницы (1886).

В число владельцев и руководителей фирмы также входили: Николай Александрович (1852—1893), директор товарищества «Владимир Алексеев», один из основателей, директор и казначей Московского отделения Русского музыкального общества, в 1885—1893 — московской городской голова; Владимир Сергеевич (1861—1938), директор товарищества «Владимир Алексеев», товарищества Даниловской камвольной мануфактуры; Константин Сергеевич (Станиславский).

Брат его, Борис Сергеевич, играл в Обществе искусства и литературы.

Из сестер: Мария Сергеевна Оленина-Лонг — певица; Анна Сергеевна Штекер выступала на сцене Художественного театра под фамилией Алеева; Зинаида Сергеевна Соколова была также артисткой.

Александр Семенович Алексеев был профессором и деканом юридического факультета Московского университета. Студенты сохранили о нём память как о просвещенном и приятном человеке, пользовавшемся общей любовью и большим уважением.

Сын его, Григорий Александрович, был ближайшим помощником князя Г. Е. Львова по Земскому союзу.

Семья Алексеевых состояла в родстве со многими известными купеческими фамилиями (Мамонтовыми, Поленовыми, Вишняковыми и др.), поддерживали тесные отношения с деятелями культуры.

Ссылки

• Алексеевы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [ru.rodovid.org/wk/Род:Алексеевы Род:Алексеевы] на Родоводе

• [www.russianfamily.ru/a/alexseevy.html История русских родов]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/61/Алексеевы Москва. Энциклопедический справочник. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1992]
• [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=157 Алексеевы, одна из старейших и богатейших моск. предпринимат. династий]

Отрывок, характеризующий Алексеевы (купцы)

– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.