Алексеев, Андрей Корнеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андрей Корнеевич Алексеев
укр. Андрій Корнійович Алексєєв
Дата рождения

11 ноября 1920(1920-11-11)

Место рождения

село Локня,
Харьковская губерния,
Украинская ССР[1]

Дата смерти

22 декабря 1943(1943-12-22) (23 года)

Место смерти

Черкасский район,
Киевская область,
Украинская ССР, СССР[2]

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

пехота

Годы службы

19401943

Звание

гвардии капитан

Часть

182-й гвардейский стрелковый полк
62-я гвардейская стрелковая дивизия
37-я армия
2-й Украинский фронт

Командовал

батальоном

Сражения/войны

Советско-финская война
Великая Отечественная война

Награды и премии

Андре́й Корне́евич Алексе́ев (11 ноября 1920 года — 22 декабря 1943 года) — советский офицер, участник Советско-финской и Великой Отечественной войн, командир батальона 182-го гвардейского стрелкового полка 62-й гвардейской стрелковой дивизии 37-й армии 2-го Украинского фронта в годы Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (посмертно; 22 февраля 1944 года; «за умелое командование батальоном при форсировании Днепра и удержании захваченного плацдарма»), гвардии капитан Красной Армии.





Биография

Андрей Корнеевич Алексеев родился 11 ноября 1920 года в селе Локня Кролевецкого района Сумской области Украины в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б) с 1943 года.

Окончил 7 классов.

Окончил Ленинградскую цирковую школу. С 1937 года артист цирковой группы.

В сентябре 1939 года призван в ряды Красной Армии. В 1940 году стал курсантом Киевского пехотного училища.

Участвовал в Советско-финской войне (1939—1940), где был ранен.

С сентября 1941 года — в действующей армии. Воевал на Северо-западном, Воронежском, Степном и других фронтах.

Подвиг

В ночь на 25 сентября 1943 года войска 37-й армии форсировали Днепр. 62-я гвардейская стрелковая дивизия под покровом темноты скрытно переправлялись в районе Мишурина Рога, юго-восточнее Кременчуга. Одним из первых, высадившихся на правый берег реки был батальон гвардии капитана Андрея Алексеева.

Несмотря на большие потери при переправе, батальон решительно атаковал врага, вынудил его оставить выгодные позиции. Под огнём противника капитан Алексеев успел укрыть своих бойцов в отбитых глубоких окопах, сделанных гитлеровцами на днепровских высотах. Закрепившись на этом небольшом участке, советские воины несколько часов отбивали отчаянные контратаки врага.

Воспользовавшись успехом подразделения капитана Алексеева, батальоны 182-го стрелкового полка стали переправлятся через Днепр и закреплятся на его правом берегу, ведя ожесточенные бои за расширение днепровского плацдарма.

У села Дериевка фашистам удалось отрезать от основных сил батальона группу воинов с гвардии капитаном Алексеевым. Проявив смелость и находчивость, воодушевляя личным примером, командир организовал круговую оборону, сумевшую целые сутки вести бой против превосходящих сил противника, а затем прорвать кольцо окружения и соединиться со своим подразделением.

На следующий день капитан Алексеев руководил захватом важной господствующей высоты. Несмотря на ожесточённое сопротивление фашистов, батальон овладел выгодной позицией и прочно на ней закрепился. Оценив обстановку, комбат приказал приступить к подавлению огневых точек противника, которые хорошо просматривались с захваченной высоты. Действия батальона поставили гитлеровцев в трудное положение, вынудившее их сразу бросить в контратаку до роты пехоты с танками. После отражения её гвардейцами по высоте был открыт огонь вражеской артиллерией. Затем на протяжении дня стороной противника несколько раз предпринимались попытки атак данной высоты. В критические моменты обороны, Алексеев принимал решительные меры к удержанию позиций.

Вечером того же дня, после артподготовки гитлеровцами снова была предпринята атака с двух направлений. Несмотря на потери личного состава батальона и усталость, гвардейцам удалось удержать высоту. Выдержать этот тяжелый бой воинам в большой степени помог личный воодушевляющий пример комбата Алексеева.

Смелые действия бойцов под командованием Андрея Алексеева в значительной мере способствовали успешному выполнению дивизией поставленой перед ней важной задачи по удерживанию плацдарма на правом берегу Днепра.

Гвардии капитан Алексеев А. К. погиб в одном из боёв на правобережной Украине.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года за умелое командование батальоном при форсировании Днепра и удержание захваченного плацдарма, гвардии капитану Андрею Корнеевичу Алексееву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награды

Память

  • Похоронен в братской могиле в центре села Дубиевка Черкасской области (Украина).
  • Бюст Героя установлен на его родине — в селе Локня.

Напишите отзыв о статье "Алексеев, Андрей Корнеевич"

Примечания

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • 50 лет Вооруженных Сил СССР. — М., 1968.
  • В путешествие по Сумщине. — Харьков, 1979.
  • Гриченко И. Т., Головин Н. М. Подвиг. — Харьков: Прапор.

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2347 Алексеев, Андрей Корнеевич]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 16 мая 2010)

Отрывок, характеризующий Алексеев, Андрей Корнеевич

К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.