Алексеев, Иван Иванович (партийный деятель)

Не следует путать с Алексеев, Иван Иванович (генерал).

Иван Иванович Алексеев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
1-й секретарь Новосибирского обкома ВКП(б)
ноябрь 1937 — ноябрь 1938
Предшественник:	Эйхе Роберт Индрикович
Преемник:	Борков Геннадий Андреевич
и.о. председателя Свердловского облисполкома
июль 1937 — октябрь 1937
Предшественник:	Плинокос Григорий Павлович (и.о.)
Преемник:	Грачёв Алексей Петрович (и.о.)
Рождение:	1895(1895) д. Славатино Старорусского уезда, Новгородская губерния
Смерть:	25 февраля 1939(1939-02-25) Москва
Награды:

Алексеев Иван Иванович (июль 1895, Новогородская губерния — 25 февраля 1939) — советский партийный и государственный деятель, 1-й секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) (1937—1938), и. о. председателя Свердловского облисполкома (1937).

Биография

Родился в июле 1895 года в деревне Славатино Старорусского уезда Новгородской губернии в семье рабочего-сталевара.

В 1908 году закончил 3 класса городского училища Санкт-Петербурга. Будучи учащимся, подрабатывал курьером, а после окончания училища работал слесарем на Путиловском заводе.

В феврале 1916 года арестован за участие в стачке и направлен рядовым в дисциплинарный батальон. Но уже в августе 1916 года вернулся в Петроград, был учеником-оружейником, затем — оружейником 700-го Елатомского полка.

С апреля 1917 года снова работал на Путиловском заводе, был председателем цехового комитета, в мае 1917 года вступил в РСДРП.

В 1917—1918 годах состоял в Красной Гвардии Петрограда.

С июня по декабрь 1918 года был помощником коменданта, начальником хозяйственной команды Петергофского районного военного комиссариата(Петроград).

С декабря 1918 по май 1919 года — член Тройки по обучению коммунистов Петергофского районного комитета РКП(б) (Петроград).

С мая 1919 по сентябрь 1926 года — служба в РККА.

В сентябре 1926 года был назначен директором завода «Электрик».

В 1928 году перешёл на партийную работу: сначала был секретарём парткома завода «Красный путиловец» (бывший Путиловский завод), с апреля по декабрь 1931 года председатель Ленинградского областного комитета Союза работников машиностроения, в декабре 1931 года назначен секретарём Нарвского (с декабря 1934 — Кировского) райкома Ленинграда.

С 10.02.1934 — 12.11.1938 член Центральной Ревизионной Комиссии ВКП(б).

15 июня 1937 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) Алексеев направлен в Свердловскую область и 20 июля 1937 года решением облсовета был назначен на должность и. о. председателя облисполкома. Через 3 месяца в октябре 1937 года переведён в Новосибирск на должность 2-го секретаря обкома ВКП(б). После назначения 1-го секретаря обкома Р. И. Эйхе наркомом земледелия СССР, Алексеев стал исполняющим обязанности 1-го секретаря обкома, а в июле 1938 года был окончательно утверждён в должности.

12 ноября 1938 года арестован, 25 февраля 1939 года осуждён Военной коллегии Верховного Суда СССР в Москве и приговорён к расстрелу.

В 1956 году реабилитирован.

Участие в работе центральных органов власти

• член ВЦИК 15-го созыва и депутат Верховного Совета СССР I созыва
• член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) (1934—1938)
• делегат XVII съезда ВКП(б)

Награды

• орден Ленина (7.6.1931) - за особо выдающиеся заслуги в области изобретательства и внесения рационализаторских предложений по организации передовых ударных бригад, содействовавшие увеличению продукции завода «Красный путиловец» по тракторостроению и тем самым развитию социалистического хозяйства.

Литература

• Сушков А. В., Разинков С. Л. Руководители Свердловской области: первые секретари обкома ВКП(б)—КПСС и председатели облисполкома. 1934—1991: биографический справочник. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2003. С. 102—104. [www.cdooso.ru/phocadownload/userupload/editions/rukovoditeli-so-spravocnnik.pdf]

Отрывок, характеризующий Алексеев, Иван Иванович (партийный деятель)

– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.