Алексеев, Сергей Петрович (режиссёр)
Сергей Петрович Алексеев (31 октября 1896, Москва — 28 февраля 1969, Москва) — советский и российский режиссёр театра и кино, народный артист РСФСР (1964).
Биография
Родился в Москве в 1896 году в дворянской семье. В 1914 году окончил живописное отделение Художественного училища Ф. Рерберга, в 1916 — актёрское отделение студии театра им. В. Ф. Комиссаржевской и стал актёром этого театра (1916—1930). С 1925 года — режиссёр массовых представлений и фестивалей. В 1930-е годы вместе со своим другом — Борисом Михайловичем Филипповым участвовал в создании ЦДРИ.
В 1931—1934 и 1939—1941 годах — художественный руководитель литературно-драматической редакции Всесоюзного радио, режиссёр оперных спектаклей в концертном исполнении. Кроме этого — режиссёр театра им. Октябрьской революции, Первого театра для детей, театра Главполитпути. В 1934—1944 годах — режиссёр Малого театра и художественный руководитель его фронтового филиала. В 1944—1950 годах — режиссёр театра Группы Советских войск в Германии.
С 1947 года стал одним из первых создателей художественного телевидения. Разработал и внедрил многокамерную систему в кино для снятия телевизионных спектаклей (1963)[1]. В 1950-1959 годах был главным режиссёром литературно-драматической редакции Центрального телевидения СССР. В 1961—1964 годах — режиссёр, с 1967 года — художественный руководитель объединения «Телефильм» киностудии «Мосфильм». Один из первых режиссёров телевизионного кино. Художественный руководитель фильма «Жизнь сначала» (1961).
В 1941—1946 годах был главным режиссёром Фронтовых театров.
Последние годы работал с А. А. Галичем над сценарием художественного фильма о Ф. И. Шаляпине.
Умер в Москве в 1969 году, похоронен на Ваганьковском кладбище. Жена — Вера Бернардовна Алексеева-Закс, актриса театра и дочь — Лидия Ишимбаева, телевизионный режиссёр похоронены там же[2].
Фильмография
Режиссёр
- 1951 — Правда — хорошо, а счастье — лучше (фильм-спектакль)
- 1952 — Горе от ума (фильм-спектакль)
- 1954 — Жилец (короткометражный)
- 1957 — Пигмалион (фильм-спектакль)
- 1960 — Сердца должны гореть (фильм-спектакль)
- 1960 — Евгения Гранде
- 1963 — Теперь пусть уходит
- 1965 — Совесть
Сценарист
Напишите отзыв о статье "Алексеев, Сергей Петрович (режиссёр)"
Примечания
Ссылки
- [dvd.home-video.ru/cgi-bin/show.cgi?t=2&id=32705 Биографическая справка] (Проверено 12 мая 2012)
Отрывок, характеризующий Алексеев, Сергей Петрович (режиссёр)
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
