Алексеев, Юрий Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Алексеев Юрий Васильевич (8 июля 1947 Ново-Георгиевск, Кировоградской области — 23 апреля 2015, Санкт-Петербург, Павловск), русский поэт, историк, общественный деятель. С 12-ти лет писал стихи, был принят в ЛИТО, которым руководила поэт и переводчица Байроновского «Дон Жуана» Татьяна Григорьевна Гнедич (1907—1976). В круг учеников Т.Гнедич входили многие поэты и переводчики, одним из которых стал и Юрий Алексеев: Такие имена как К. К. Кузьминский, В.Ширали, В. Бетаки, В.Кривулин, Т. Буковская, и др. связаны между собой принадлежностью к неформальной, андеграундной, «самиздатовской» литературе Ленинграда 1970—1980 -х годов. К этой группе можно отнести и Ю. Алексеева. Творчество его высоко оценивалось современниками и товарищами по «цеху»[www.kkk-bluelagoon.ru/tom4b/alexeev.htm].www.kkk-bluelagoon.ru/tom4b/alexeev.htm

Одним из программных стихов Ю.Алексеева, наиболее ярко отразившим это ленинградское время «оттепели», надежд на свободное творчество (с непременным юношеским куражом автора) явилось «Мы бежали по Невскому вверх…». (Лица петербургской поэзии. 1950—1990. СПБ. ZAMIZDAT. 2011; Сумерки Сайгона. СПБ. ZAMIZDAT. 2009.)[obtaz.com/spb_poetry_faces_book-01.htm]

Ю. Алексеев не был ярким новатором в литературе, но искренность и органичность творчества делают его узнаваемым и отвечают критериям настоящей поэзии (Некрасов, С. М. Предисловие. / «Поэтическая лестница»: Юрий Алексеев. Тени. Книга стихов. СПБ. Виктор Немтинов. 2010. Ю. Алексеев никогда, после единственной попытки, не пытался слиться с официальной, печатающейся в советское время литературой. Он всегда писал «в стол», читал на поэтических вечерах, печататься стал только в 1990-е годы. Первым его издателем стал В.Немтинов. Кроме того, стихи Ю.Алексеева публиковались в антологии «У Голубой лагуны»[www.kkk-bluelagoon.ru/tom4b/kuprianov1.htm#1], Ньютонвилл, 1981; альманахе «Цветослов утешной столицы…», СПБ, [bookmix.ru/book.phtml?id=2165129 1997]; «Царскосельской антологии» (Новая библиотека поэта),СПБ, изд. «Вита Нова» Пушкинского Дома, 2016 и др.

[1]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)[2][3]

Напишите отзыв о статье "Алексеев, Юрий Васильевич"



Примечания

  1. [rvb.ru/np/publication/02comm/24/alexeev_yu.htm Неофициальная поэзия].
  2. Ольга Усачева [gorod-pushkin.info/vecher-pamyati-alekseeva-22-04-2016 Вечер памяти Ю.Алексеева] (рус.) // gorod-pushkin.info. — 2016. — 22 апреля.
  3. Константин Кузьминский. [www.kkk-bluelagoon.ru/tom4b/alexeev.htm Антология новейшей поэзии "Уголубой лагуны"].

Отрывок, характеризующий Алексеев, Юрий Васильевич

Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.