Алексеенко, Илья Прокофьевич

Илья Алексеенко
Дата рождения	20 июня 1899(1899-06-20)
Место рождения	слобода Подол, ныне село Гора-Подол, Борисовский район, Белгородская область
Дата смерти	3 августа 1941(1941-08-03) (42 года)
Место смерти	Вязьма, Смоленская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота Механизированные войска
Годы службы	1918 — 1941 годы
Звание
Командовал	28-й механизированный полк 9-й танковый полк 11-я легкотанковая бригада 17-я танковая дивизия 5-й механизированный корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Советско-польская война Бои на Халхин-Голе Великая Отечественная война
Награды и премии

Илья́ Проко́фьевич Алексе́енко (20 июня 1899 года, слобода Подол, ныне село Гора-Подол, Борисовский район, Белгородская область — 2 августа 1941 года, Вязьма, Смоленская область) — советский военный деятель, Генерал-майор танковых войск (1940 год).

Начальная биография

Илья Прокофьевич Алексеенко родился 20 июня 1899 года в слободе Подол, ныне селе Гора-Подол Борисовского района Белгородской области.

В 1913 году закончил начальное четырёхклассное училище. С 1915 по 1917 годы работал в Ростове-на-Дону чернорабочим на макаронной фабрике Чурилина.

Военная служба

Гражданская война

В марте 1918 года красноармейцем вступил в состав 74-го Курского пехотного советского полка.

В апреле 1919 года был направлен сначала на Курские пехотные командные курсы, а затем на 1-е Московские пулемётные советские курсы, после окончания которых в апреле 1920 года был назначен на должность командира пулемётного взвода в составе 420-го стрелкового полка (47-я стрелковая дивизия, 12-я армия). В мае того же года Алексеенко был переведен в 57-й стрелковый полк в составе 7-й стрелковой дивизии той же армии, где служил на должностях командира пулемётного взвода, начальника и помощника начальника пулемётной команды.

Принимал участие в ходе боевых действиях на Западном фронте против белополяков, а затем против повстанцев на Украине.

Межвоенное время

С мая 1922 года Алексеенко служил в составе 44-й стрелковой дивизии (Украинский военный округ) на должностях помощника начальника пулемётной команды 391-го стрелкового полка, помощника начальника и начальника пулемётной команды 131-го стрелкового полка, а с октября 1924 года — на должностях курсового командира и командира роты в составе Киевской военной школы.

В 1925 году закончил Харьковские командные пулемётные курсы, а в 1926 году — экстерном Киевскую военную школу.

С ноября 1930 года продолжил служить в 44-й стрелковой дивизии на должностях командира батальона 132-го и 131-го стрелковых полков.

В мае 1932 года Алексеенко был направлен на учёбу на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования командного состава, после окончания которых в сентябре того же года был назначен на должность командира отдельного танкового батальона в составе 44-й стрелковой дивизии, в мае 1935 года — на должность командира учебного танкового батальона в составе 17-й механизированной бригады (Украинский военный округ), в июне 1937 года — на должность командира 28-го механизированного полка (28-я кавалерийская дивизия, Киевский военный округ), а в апреле 1938 года — на должность командира 9-го танкового полка (32-я кавалерийская дивизия).

Находясь на должности командира 11-й легкотанковой бригады, Алексеенко принимал участие в боевых действиях на Халхин-Голе.

В июне 1940 года был назначен на должность командира 17-й танковой дивизией, а в марте 1941 года — на должность командира 5-м механизированным корпусом (16-я армия, Забайкальский военный округ).

Великая Отечественная война

С началом войны корпус под командованием Алексеенко был передислоцирован и в июле 20-й армии включён в состав Западного фронта. В ходе Смоленского сражения 5-й механизированный корпус был окружён и с 10 по 11 июля вёл боевые действия в окружении. За умелое руководство корпусом 1 августа 1941 года Алексеенко был награждён орденом Ленина.

2 августа 1941 года генерал-майор танковых войск Илья Прокофьевич Алексеенко был ранен в районе Соловьёвской переправы во время миномётного обстрела и 3 августа умер от ран в Вязьме. Похоронен на Екатерининском кладбище города.

Награды

• Два ордена Ленина
• Орден Красного Знамени
• Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
• Орден Красного Знамени (МНР)

Звания

• Майор (1935)
• Полковник (1938)
• Комбриг (29.10.1939)
• Генерал-майор танковых войск (4.6.1940)

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 210—211. — ISBN 5-901679-08-3.
• Коломиец М. В. Фронтовая иллюстрация № 2 за 2002 год // Бои у реки Халхин-Гол. — М.: ООО «Стратегия КМ», 2002. — 86 с. — ISBN 5-901266-01-3.
• Ерёменко А. И. [militera.lib.ru/memo/russian/eremenko_ai_1/03.html Глава третья. В 22-й армии] // В начале войны. — М.: «Наука», 1965. — 510 с.

Отрывок, характеризующий Алексеенко, Илья Прокофьевич

Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…