Лобанов-Ростовский, Алексей Борисович

Алексей Борисович Лобанов-Ростовский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр иностранных дел Российской империи
26 февраля 1895 — 18 августа 1896
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Николай Гирс
Преемник:	Николай Шишкин
Рождение:	18 (30) декабря 1824(1824-12-30) Воронежская губерния
Смерть:	18 (30) августа 1896(1896-08-30) (71 год) Шепетовка, Ровенского уезда, Волынской губернии

Князь Алексе́й Бори́сович Лоба́нов-Росто́вский (18 (30) декабря 1824, Воронежская губерния — 18 (30) августа 1896, станция Шепетовка, Ровенского уезда, Волынской губернии, похоронен в Москве) — русский дипломат и генеалог. Рюрикович из рода Лобановых-Ростовских; действительный тайный советник.

Биография

Сын камергера Бориса Александровича Лобанова-Ростовского, некоторое время владевшего усадьбой Пехра-Яковлевское, и жены его Олимпиады Михайловны, урождённой Бородиной. Племянник рязанского губернатора А. А. Лобанова-Ростовского. Старший брат Михаил был женат на дочери фельдмаршала Паскевича-Эриванского. Сам Алексей Борисович женат не был, детей не оставил.

Воспитывался в Царскосельском лицее, но закончил в 1844 году со второй (малой) золотой медалью уже Александровский лицей. На дипломатической службе с 1844 года. Был секретарём посольства в Париже (1847—1850), младшим (1850—1851), затем старшим секретарём миссии в Берлине (1851—1856), советником (1856—1858), затем поверенным в делах (1858—1859), затем чрезвычайным посланником и полномочным министром в Константинополе (1859—1863).

Временно ушёл из дипломатического ведомства в марте 1863 года. Назначен орловским гражданским губернатором (1866—1867), товарищем министра внутренних дел (1867—1878), причём временно управлял министерством в июле-октябре 1867 г. Председатель Комиссии «по делам о расколе» при МВД (1868—1869 и 1875 гг.).

Вернулся на дипломатическую службу после Русско-турецкой войны. Был чрезвычайным и полномочным послом в Константинополе (1878—1879), Лондоне (1879—1882) и Вене (1882—1895). 6 (18) января 1895 года назначен послом в Берлин, но, не успев вступить во исполнение этих обязанностей, 26 февраля (10 марта) того же года призван на пост министра иностранных дел.

Один из инициаторов дипломатического выступления России, Германии и Франции, заставивших Японию смягчить условия Симоносекского договора с Цинской империей (1895 г.). Принимал участие в разработке русско-китайского договора о союзе и строительстве Китайско-Восточной железной дороги, а также в подписании соглашения с Японией (протокол Лобанова-Ямагата, 1896).

Исторические интересы

Любитель отечественной старины, князь Лобанов-Ростовский составил собрание книг, автографов и материалов по истории России, преимущественно XVIII столетия, в том числе собрание подлинных писем князя А. А. Безбородко к графу Н. И. Панину и сборники материалов, относящихся к истории царствования Павла I, о котором он составил обширное исследование, в продажу не поступившее. Во Франции Лобановым-Ростовским были изданы исследования о диаспоре французских легитимистов:

• «Mémoires du marquis de Vaudreuil» и
• «Histoire des émigrés».

В бытность свою товарищем министра внутренних дел князь Лобанов-Ростовский получил в своё исключительное пользование знаменитый архив князя П. В. Долгорукова. Из состава этого архива исторические анекдоты и другие неизданные документы П. Ф. Карабанова были им напечатаны в «Русской старине». Из того же собрания происходят 247 росписей дворянских родов, составивших «Русскую родословную книгу». Изданная первоначально в «Русской старине» в 1873—1876 гг. без имени автора, родословная книга вышла в 1895 г. вторым, совершенно переработанным и значительно дополненным изданием.

Лобанов-Ростовский владел также собранием портретов и монет, в котором особенно интересна коллекция русских монет, чеканенных в Кёнигсберге во время занятия его русскими войсками в ходе Семилетней войны (1758—1761). В коллекции князя находились две версии картины Луи Каравака «Портрет царевны Елизаветы Петровны в детстве» (сейчас — в коллекции Русского музея).

Сочинения

• Лобанов-Ростовский А. Б. [memoirs.ru/texts/LobRost_Felt_RS82.htm Заметки к статье П. Н. Петрова: «Балакирев»] // Русская старина, 1882. — Т. 35. — № 11. — С. 440.
• Лобанов-Ростовский А. Б. [memoirs.ru/texts/LobR_RS88T57N3.htm Принц Карл-Эрнест Курляндский в Бастилии. 8 января — 24 апреля 1768 г.] // Русская старина, 1888. — Т. 57. — № 3. — С. 729—750.
• Лобанов-Ростовский А. Б. Русская родословная книга: В 2 томах. — СПб.: Издание А. С. Суворина, 1895. [runivers.ru/lib/book4741/ на сайте] Руниверс
• [redbow.ru/rodoslovnaya_kniga_knyazya_a.b.loba1 Перечень родов]

Литература

• Лобанов-Ростовский, Алексей Борисович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=108 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 46.
• Уманский А. М. [dlib.rsl.ru/01003549547 Русский министр иностранных дел князь А. Б. Лобанов-Ростовский.] — СПб., 1896.

Отрывок, характеризующий Лобанов-Ростовский, Алексей Борисович

– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!