Дидуров, Алексей Алексеевич
| Алексей Алексеевич Дидуров | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
1966—2006 |
Алексе́й Алексе́евич Диду́ров (17 февраля 1948 — 5 июля 2006) — журналист, прозаик, критик, драматург, бард, поэт.
Биография
С 1966 года — штатный корреспондент газеты «Комсомольская правда». С 1967-го по 1970-й проходил срочную службу в погранвойсках. Затем — снова работа в штате редакции «Комсомольской правды», а с 1972-го по 1975-й годы — в отделе публицистики журнала «Юность». Далее — внештатная работа на радио, на ТВ, в театре и кинематографе в качестве автора и соавтора песен для спектаклей и кинофильмов, автора пьес и сценариев.
Учился в Литературном институте в семинаре Евгения Винокурова.
Создатель и ведущий (с 1979-го года) литературного рок-кабаре «Кардиограмма»[1], в котором выступали Виктор Цой («Кино»), Юрий Лоза, Майк Науменко («Зоопарк»), Юрий Шевчук («ДДТ»), Александр Башлачёв, рок-группы «Бахыт-Компот» и «Несчастный случай»; прозаики и поэты — Виктор Шендерович, Евгений Рейн, Татьяна Бек, Владимир Вишневский, Ренат Гильфанов, Лев Новожёнов, Аркадий Арканов, Григорий Остер, Юлия Неволина, Елена Кривчик[2], Максим Куликов[3] ; барды — Булат Окуджава, Юлий Ким, Владимир Качан, Александр Мирзаян и многие другие. Алексей Дидуров — автор текста песен, написанных для фильмов «Розыгрыш», «Не бойся, я с тобой».
После 1991 года публикует свои очерки и статьи, прозу, стихи и поэмы в периодике (журналы «Новый мир», «Дружба народов», «Огонёк», «Юность», альманахи «Истоки» и «Альтернатива»), выпускает в свет пять своих книг, две антологии отечественной рок-поэзии, антологию авторов-исполнителей своего литературного рок-кабаре, альбомы песен.
Книга прозы и поэм Алексея Дидурова «Легенды и мифы Древнего Совка» по рейтингу журнала «Огонёк» в 1995 году вошла в десятку лучших книг России, а антология литературного рок-кабаре Дидурова «Солнечное подполье» названа газетой «Алфавит» лучшей русской антологией, по итогам же всероссийского конкурса «Артиада-1999» антология «Солнечное подполье» получила статус лучшей отечественной книги 1999-го года.
Член Союза журналистов, член и секретарь СП Москвы.
Алексей Алексеевич Дидуров умер 5 июля 2006 года, похоронен на Ваганьковском кладбище.
Ежегодно в Москве в феврале-марте месяце проводится Фестиваль рок-поэзии «Кабаре 1958» памяти Алексея Дидурова[4]. Фестиваль приурочен ко дню рождения создателя легендарного рок-кабаре.
Напишите отзыв о статье "Дидуров, Алексей Алексеевич"
Примечания
- ↑ [rockcabaret.a-z.ru/ Литературное рок-кабаре «Кардиограмма»]. [www.webcitation.org/65SAg2GEl Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
- ↑ [www.stihi.ru/author.html?klenok Елена Кривчик]. [www.webcitation.org/65SAh0KZ0 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012]., [nevolina.narod.ru/ Юлия Неволина]. [www.webcitation.org/65SAiaXjn Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
- ↑ [zov.moy.su/ Максим Куликов]. [www.webcitation.org/65SAjWZRz Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012]., [zov.moy.su/ Сергей Гусев]. [www.webcitation.org/65SAjWZRz Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
- ↑ [cabare58.narod.ru/ Фестиваль Рок-поэзии КАБАРЕ 1958 памяти Алексея Дидурова]. [www.webcitation.org/65SAlVth9 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
Литература
- Дмитрий Быков. [izvestia.ru/news/333466 Счастливец Дидуров] // Известия, 19 февраля 2008 г.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Дидуров, Алексей Алексеевич
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
