Алексинский, Иван Павлович

Иван Павлович Алексинский
Род деятельности:	хирург, педагог, общественный деятель эмиграции
Место рождения:	усадьба Опарино, Александровский уезд, Владимирская губерния, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Место смерти:	Касабланка, Марокко
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ива́н Па́влович Але́ксинский (3 [15] мая 1871, усадьба Опарино, Владимирская губерния [ныне Сергиево-Посадский район Московской области] — 28 августа 1945, Касабланка, Марокко) — русский хирург, профессор Московского университета. Доктор медицины (1899). С 1920 года видный деятель русской эмиграции.

Биография

Из потомственных дворян. Первые три года учился во Владимирской гимназии, с 1885 года — в 1-й московской (вып. 1889). Поступил на естественное отделение физико-математического факультета московского университета, но в 1890 году перешёл на медицинский факультет, учился у известного профессора А. А. Боброва. Окончил курс в 1894 году со степенью лекаря и оставлен при факультетской хирургической клинике для подготовки диссертации по теме «Эхинококк в брюшной полости и его оперативное лечение»; с ноября 1895 года состоял сверхштатным ординатором, а затем сверхштатным ассистентом университетской клиники. В 1895 году стал врачом-консультантом Иверской общины сестёр милосердия Красного Креста.

В 1897 году работал в качестве хирурга в Греции, оказывая помощь раненым в ходе греко-турецкой войны, награждён орденом Св. Анны 3-й степени, а также греческими золотыми и серебряными медалями и турецкой серебряной медалью. В 1900 году как старший врач Иверской общины был командирован на Дальний Восток в связи с участием русских войск в подавлении Ихэтуаньского («боксёрского») восстания в Китае. Работал в лазаретах Красного Креста в Благовещенске и Хабаровске, награждён орденом Св. Анны 2-й степени.

С апреля 1900 года — приват-доцент медицинского факультета Московского университета. В 1901—1903 годах заведовал амбулаторным отделением факультетской хирургической клиники, редактировал журнал «Русское хирургическое обозрение».

После объявления императорского Манифест 17 октября 1905 года примкнул к партии конституционных демократов. В 1906 году избран депутатом Государственной думы I созыва от Александровского уезда Владимирской губернии. После роспуска Думы находился по особым надзором полиции в связи с подписанием Выборгского воззвания.

В ноябре 1906 года избран преподавателем клинической хирургии Московских высших женских курсов. В декабре 1907 года занял должность главного врача Иверской общины Красного креста.

В июле 1907 года был назначен экстраординарным профессором по кафедре хирургической патологии Московского университета. В 1911 году оставил университет в связи с известным делом Кассо., 1917—1919), директор Госпитальной хирургической клиники (1917—1919).

В 1913 году председательствовал на VIII съезде российских хирургов. Его частная хирургическая клиника пользовалась большой известностью в Москве.

Участник Первой мировой войны, заведовал медицинской частью Красного Креста Юго-Западного фронта, активно работал в тылу в качестве главврача клиники Иверской общины. В октябре-ноябре 1917 года принял участие в антибольшевистском восстании юнкеров в Москве.

В апреле 1917 года вернулся в Москву на должность экстраординарного профессора кафедры хирургической патологии с десмургией и учением о вывихах и переломах; одновременно стал директором андрологической клиники (1917—1919).

В годы Гражданской войны работал в военных госпиталях Добровольческой армии.

В эмиграции

В конце 1920 года эвакуировался из Крыма в Константинополь. С 1921 года был членом президиума Русского парламентского комитета. С 1923 года жил в Париже, возглавлял Общество русских врачей имени Мечникова. Лечил генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля во время смертельной болезни в 1928 году. Апатрид.

Около 1935 года переехал в Касабланку (Марокко), где был избран вице-председателем церковной общины при церкви Успения Божией Матери в Касабланке. Тесно сотрудничая с архимандритом Варсонофием (Толстухиным), председателем приходской общины «Русская Православная Церковь и русское общежитие в Марокко», принимал активное участие в организации приходской жизни, устройстве касабланкского храма, занимался общественной работой. Член приходского благотворительного комитета. Также продолжал оказывать медицинскую помощь, часто безвозмездную, иногда оперировал.

В последние годы вёл замкнутый образ жизни. Скончался 26 августа 1945 года в Касабланке от брюшного тифа. Погребён на христианском кладбище Бен-Мсик. Распоряжением российского правительства от 11 ноября 2010 года за могилой закреплён статус «имеющей для Российской Федерации историко-мемориальное значение».

Семья

Был женат трижды или четырежды:

• от первого брака имел дочь Надежду Ивановну Алексинскую (1897–1929)
• с 15 мая 1909 года женат вторым или третьим браком на Татьяне Александровне Алексинской-Лукиной (ур. Лукиной), матери Владимира Ивановича Алексинского (1910–1955)
• третья или четвёртая жена – Нина Францевна Алексинская (ур. Ковалевская) (1899–1952).

Шурин – адмирал А. И. Русин.

Труды

• Эхинококк в брюшной полости (научное издание, вышло до 1917 в России)
• Сборник в память проф. А. А. Боброва, 1905
• К русским патриотам. Париж, 1927

Библиография

• Кара-Мурза А.А. [www.rusliberal.ru/full/knigi/ivan_pavlovich_aleksinskij_1871_1945__krestnij_put/ Иван Павлович Алексинский (1871 – 1945): крестный путь русского врача и политика]. — М.: Генезис, 2009. — 76 с. — ISBN 978-5-98563-173-9.

Литература

• Волков В. А., Куликова М. В. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Естественные и технические науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2003. — С. 15—16. — 294 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.

Ссылки

• [letopis.msu.ru/peoples/284 Алексинский Иван Павлович]
• [shemetovskoe.ru/o-poselenii/istorija/znamenitye-ljudi-nashego-poselenija/ Знаменитые люди нашего поселения: Алексинский Иван Павлович]
• [zarubezhje.narod.ru/av/a_095.htm Алексинский Иван Павлович] // Библиографический справочник «Религиозные деятели и писатели русского зарубежья»
• [rusliberal.ru/17_05_09opar.php Коллекция фотографий Алексинского из семейного архива]
• [orthodox.ma/rabat/casablanca-kladbishche/aleksinskiy-ivan.html Учётная карточка захоронения]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_a/alexinsky.html Алексинский Иван Павлович] // Хронос

Отрывок, характеризующий Алексинский, Иван Павлович

«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.