Кривин, Ален

Кривин, Ален
Alain Krivine
А. Кривин на демонстрации 19 марта 2009 года в Париже
Дата рождения:	10 июня 1941(1941-06-10) (82 года)
Место рождения:	Париж
Партия:	НПА, ранее — РКЛ
Основные идеи:	Марксизм, троцкизм

Ален Кривин (фр. Alain Krivine; род. 10 июля 1941, Париж) — один из лидеров троцкистского движения во Франции. Один из основателей Новой антикапиталистической партии (НПА). До 2009 года входил в руководство Революционной коммунистической лиги, французской секции Воссоединённого Четвёртого интернационала. Кривин был одним из лидеров «Красного Мая», и в руководстве РКЛ оставался последним представителем поколения радикализации 1960-х годов.

Краткая биография

Сын еврейских иммигрантов из России, двоюродный брат дирижёра Эммануэля Кривина. Его брат — хирург и публицист Жан-Мишель Кривин — также троцкист.

Политическая биография Алена Кривина начинается с официальной Французской компартии. В 1956 году Кривин присоединяется к Коммунистической молодежи ФКП. С 1958 по 1965 год входит в Национальный комитет Союза коммунистических студентов Франции. Под руководством его был создан Университетский антифашистский фронт (Front Universitaire Antifasciste), задачей которого является борьба со сторонниками ОАС в Латинском квартале Парижа и в других местах. В 1965 году на конгрессе СКС сторонники Алена Кривина, являвшиеся левым крылом СКС, начали борьбу за «право на образование тенденций» и «последовательную десталинизацию ФКП».

Однако в январе 1966 году году его исключают из ФКП за несогласие с официальной линией партии в поддержку на президентских выборах Франсуа Миттерана, а также за его троцкистские взгляды. В этом же, 1966, году Кривин со своими сторонниками, формирует организацию «Революционная коммунистическая молодежь» (РКМ).

Ален Кривин и РКМ принимали активное участие в Майских событиях 1968 года во Франции, став центром притяжения для значительного числа «новых левых». Парижская газета «Le Monde» писала о роли организации в этих событиях, в частности: «… РКМ, имевшая наибольшее число активистов, сыграли определенную роль в мобилизации и вдохновении, которые эксперты считают решающим. Это было, в первую очередь, продемонстрировано на шествиях НССФ во время главных демонстраций». В 1969 году Кривин, проходивший в это же время воинскую службу, впервые представлял Коммунистическую лигу (КЛ), — так стала называться РКМ после объединения с Международной коммунистической партией Пьера Франка, — на французских президентских выборах, на которых набрал 1,05 % голосов (239 106 человек).

В 1973 году КЛ была запрещена французским правительством. Причиной этому послужила демонстрация, организованная Лигой 21 июня в Париже, против встречи в здании «Мутюалите» (Mutualité) ультраправой организации «Новый порядок». Во время демонстрации произошли стычки левых с полицией. Ален Кривин и другой лидер КЛ Пьер Руссе были арестованы. Организации на некоторое время пришлось уйти в подполье.

В 1974 году активистами запрещенной КЛ был учрежден Революционный коммунистический фронт (РКФ), преобразованный затем в Революционную коммунистическую лигу (РКЛ). Ален Кривин выставлялся от РКФ кандидатом на президентских выборах 1974 года. Однако эти выборы были не очень удачными — Кривин набрал всего 0,39 % или 93 990 голосов избирателей. В последующих президентских выборах не участвовал: в 1981 году не удалось собрать достаточного количества подписей, в 1988 году РКЛ поддержала независимого кандидата-коммуниста Пьера Жюкена, а в 1995 году — предложила своим сторонникам голосовать за кандидатов от ФКП, «Рабочей борьбы» либо Партии зелёных.

С 1974 года является членом Политбюро РКЛ и членом исполкома Четвёртого интернационала. В марте 2006 года Кривин покинул пост члена Политбюро РКЛ, оставаясь членом международного руководства. С 1999 по 2004 год был депутатом Европарламента от единого списка Революционной коммунистической лиги и «Рабочей борьбы», другой троцкистской организации. Пишет для газеты РКЛ «Rouge» и журналов Четвёртого интернационала «Inprecor» и «International Viewpoint».

В 2006 году Ален Кривин приезжал в Москву, где участвовал в нескольких встречах с левой общественностью в МГУ, Университете РАО и в широко известном в левых кругах книжном магазине «Фаланстер». Также Кривин выступил на Втором съезде Социалистического движения «Вперед», где сделал доклад о международной ситуации, рассказал о деятельности Четвёртого интернационала, о положении в Бразилии и Италии.

В 2008—2009 годах Ален Кривин, наряду с Оливье Безансно, принимал активное участие в формировании Новой антикапиталистической партии (НПА) во Франции.

Литература

• Robert J. Alexander. International Trotskyism, 1929—1985: A Documented Analysis of the Movement. — Durham: Duke University Press, 1991.

Ссылки

• [www.internationalviewpoint.org/spip.php?auteur253 Статьи А. Кривина на сайте Четвертого интернационала]
• [anticapitalist.ru/2016/08/29/ален-кривин-дорога-к-умам-миллионов/ Ален Кривин. Дорога к умам миллионов]

Отрывок, характеризующий Кривин, Ален

Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.