Алиев, Эрис Хан Султан Гирей

Эрис Хан Султан Гирей Алиев
Алиев Эрис Хан Султан Гирей (1855—1920)
Дата рождения	30 апреля 1855(1855-04-30)
Место рождения	Старые Атаги, Терская область, Российская империя
Дата смерти	1920(1920)
Место смерти	Грозный
Принадлежность	Российская империя Российская империя Белое движение
Годы службы	1873—1920
Звание	генерал от артиллерии
Командовал	4-й армейский корпус
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878 Русско-японская война Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии	ЗО с меч. 3-й ст. 4-й ст. с меч. 2-й ст. 3-й ст. 1-й ст. 1-й ст. 3-й ст. 3-й ст.

Эрис Хан Султа́н Гирей Али́ев (Эрисхан Али́ев; 30 апреля 1855, Старые Атаги, Терская область — 1920, Грозный) — российский военный деятель, генерал от артиллерии (1914), по национальности чеченец.

Образование

Окончил Ставропольскую классическую гимназию, 2-е военное Константиновское училище, Михайловское артиллерийское училище (1876) и Михайловскую артиллерийскую академию.

Офицер-артиллерист

В 1876 был произведён в подпоручики Кавказской гренадерской артиллерийской бригады. Участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг., за боевые отличия награждён орденами Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. С 1 октября 1895 — командир батареи лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады. С 25 февраля 1900 — командир 2-го дивизиона 20-й артиллерийской бригады.

Участие в русско-японской войне

С 13 ноября 1903 — командир 26-й артиллерийской бригады, с которой вступил в русско-японскую войну 1904—1905. Награждён орденом Святого Георгия 4-й степени (1905):

За умелое и блестящее руководство огнём батареи в бою под Генсиху от 26 по 29 сентября 1904 года последствием чего было прекращение огня японских батарей, выбитие неприятельской пехоты из склонов. 29 сентября решительным огнём и энергичным управлением огня своих батарей способствовал отражению обходного движения японцев, чем дал возможность отрядам пережить критические минуты замолчать неприятельские батареи, открывшие огонь по нашему войску и тылу.

Также был награждён за отличия во время боевых действий орденами св. Станислава 1-й степени с мечами и св. Анны 1-й степени с мечами, а также золотым оружием с надписью «за храбрость».

Бои за сопку Ключевую

В феврале 1905 был начальником артиллерии отряда генерал-лейтенанта Ренненкампфа, действовавшего в районе Цинхэчен-Мацзяцзян во время Мукденского сражения. 16 февраля, в связи с болезнью генерала Экка, принял на себя обязанности командующего главными силами отряда, которые под его началом в этот день отразили три атаки японцев на сопку Ключевую. В конце дня Алиев в своём донесении писал: Пока держимся. Собираю со всех сторон одиночных людей для образования резерва. Ручных гранат до сих пор нет. С Божьей помощью надеюсь отстоять до утра. В течение ночи были отбиты ещё две атаки японцев, но 17 февраля после жестокого штыкового боя им удалось захватить сопку. Тогда Алиев лично возглавил две контратаки, которые, однако, из-за сильнейшего огня противника завершились лишь взятием кряжа близ сопки. Однако в русской армии этот результат был расценен как успех, так как позволил остановить наступление противника. Много лет спустя генерал А. И. Деникин в книге «Путь русского офицера» (переиздание — М., 1991. С. 144—145) вспоминал, что

когда все силы сопротивления были истощены, все резервы израсходованы, фронт дрогнул. В это время храбрый артиллерийский генерал Алиев повёл в контратаку последние четыре знамённые роты четырёх полков, отбил сопку и водрузил знамёна на ней. Этот символический жест ничтожной горсти атакующих подбодрил занимавшие позиции войска, которые приостановили японское наступление.

В «Военной энциклопедии» этот эпизод описывается несколько иначе (что неудивительно, так как генерал Деникин писал свои мемуары в эмиграции по памяти):

Алиев во главе 8 взводов Дрисского и Черноярского полков и Забайкальского пешего батальона, с развёрнутыми знамёнами и музыкой, бросился в атаку и захватил гребень, немного не дойдя до Ключевой сопки.

18 февраля войскам под командованием Алиева удалось отбить атаку противника на занятый русскими войсками кряж. На следующий день он сдал командование главными силами выздоровевшему генералу Экку. Таким образом, в течение трёхдневных тяжёлых боёв артиллерист Алиев показал себя хорошим общевойсковым командиром. Эти качества позволили ему продолжить военную карьеру «на постах командира дивизии и армейского корпуса».

Командир дивизии и корпуса

13 августа 1905 был назначен в распоряжение главнокомандующего на Дальнем Востоке. С 16 мая 1906 командовал 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией. С 14 августа 1908 — 2-м Сибирским корпусом. Городская Управа города Верхнеудинска 10 сентября 1911 года вынесла постановление о наименовании улиц в посёлке Нижняя Берёзовка. Одна из улиц посёлка была названа именем Алиева — Алиевской.

В 1913 произведён в генералы от инфантерии, в марте 1914 переименован в генералы от артиллерии. С 8 февраля 1914 — командир 4-го армейского корпуса, которым командовал в течение всей Первой мировой войны. Участвовал в большинстве важнейших операций: Восточно-Прусской и Лодзинской, боях при Пултуске и Нареве, а также в тяжелейшем отступлении из Румынии. За отличия в боях под Варшавой был награждён орденом св. Георгия 3-й степени:

Лично руководя действиями 4-го армейского корпуса в боях к западу от Варшавы 28-го сентября — 6-го октября 1914 года и находясь при этом под неприятельским огнём, не только отразил целый ряд настойчивых атак германцев на части корпуса в районе Прушков — Пенцеце, при этом настолько решительно потеснил противника, что этим в значительной степени способствовал действиям 2-й армии и переходе её в общее наступление, закончившееся совершенным оттеснением противника от Варшавы.

Был награждён также орденами св. Александра Невского с мечами, Белого Орла с мечами. Находился в распоряжении Верховного главнокомандующего.

Участие в гражданской войне

В мае 1917 выехал из Петрограда в Чечню. Предложил свои услуги военного специалиста правительству горцев Кавказа. Получив отказ, в ноябре 1918 был зачислен в распоряжение главнокомандующего Добровольческой армией. После занятия Чечни белыми войсками был избран в марте 1919 на съезде чеченских народов Верховным правителем Чечни. По словам историка Василия Цветкова,

казалось бы, что это тот самый лидер, тот самый правитель, который сможет привести Чечню к долгожданному умиротворению. Но на самом деле оказалось так, что Алиев по существу, оказался заложником в руках добровольческой администрации, а именно, главноначальствующего Терско-дагестанского края — Эрдели. Главноначальствующий — должность, которая по замыслу Деникина, должна была бы стать должностью верховного контролёра над всеми правителями Чечни, Кабарды, Ингушетии, Дагестана. Вот эта должность, по существу превратилась постепенно в должность диктатора. И уже вот к осени 1919 года авторитет правителей, авторитет того же самого Алиева, авторитет генерала Халилова, который Деникиным был назначен на должность правителя Дагестана, их авторитет постепенно падает.

В качестве правителя Алиев оказался в крайне невыгодной ситуации. С одной стороны, чеченцы возлагали на него ответственность за все действия командования белых войск, в том числе за разгром нелояльных чеченских аулов. С другой стороны, белые считали, что чеченская администрация Алиева не в состоянии справиться с волнениями среди своих соотечественников. В знак протеста против жёсткой политики генерала Эрдели Алиев подал в отставку.

После отхода частей Добровольческой армии из Терской области Алиев арестован большевиками, заключён в тюрьму города Грозный и расстрелян в Грозном по приговору ревтрибунала. Существует и иная (вероятно, ошибочная) версия — о том, что он эвакуировался с белыми в Грузию и затем в Турцию.

Родственники

• Алиева, Тамара Шугаиповна — племянница, советская и российская актриса, певица, эстрадная танцовщица, конферансье, кукловод, Народная артистка Чечено-Ингушской АССР, Заслуженная артистка РСФСР.

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=24 Алиев, Эрис Хан Султан Гирей] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [regiment.ru/bio/A/408.htm Алиев Эрис-Хан Султан Гирей на сайте "Русская Императорская армия"]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_a/aliev_ehsg.html Биография Эриса Алиева на сайте «Хронос»]
• [www.svoboda.org/programs/cicles/civilwar/civilwar.20000702.asp Гражданская война на землях Чечни]
• [george-orden.nm.ru/Port/saliev_e.html Биография]
• [george-orden.nm.ru/ordgrg3st13.html#3_500_76 О награждении орденом св. Георгия 3-й степени]

Война   Чечня   Персоналии

Отрывок, характеризующий Алиев, Эрис Хан Султан Гирей

– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.