Алиев, Яшар Теймур оглы

Яшар Алиев азерб. Yaşar Teymur oğlu Əliyev
Постоянный представитель Азербайджана в ООН
с 11 апреля 2014
Президент:	Ильхам Алиев
Предшественник:	Агшин Мехдиев
По совмещению, постоянный представитель Азербайджана в Венесуэле, Никарагуа, на Кубе и Ямайке, посол по специальным поручениям в Чили и Бразилии
Чрезвычайный и Полномочный Посол Азербайджана в США
9 октября 2006 — 26 октября 2011
Президент:	Ильхам Алиев
Преемник:	Элин Сулейманов
По совмещению, постоянный наблюдатель от Азербайджана в Организации американских государств (2007—2011) и Посол Азербайджана в Мексике (2007—2009)
Чрезвычайный и Полномочный Посол Азербайджана на Кубе
1 ноября 2005 — 9 октября 2006
Президент:	Ильхам Алиев
Предшественник:	должность учреждена
Постоянный представитель Азербайджана в ООН
21 января 2002 — 9 октября 2006
Президент:	Гейдар Алиев → Ильхам Алиев
Преемник:	Агшин Мехдиев
Советник по политическим отношениям постоянного представительства Азербайджана в ООН
1992 — 2001
Зав.отделом международных организаций МИД Азербайджана
с 1992
Рождение:	19 августа 1955(1955-08-19) (68 лет) Баку, Азербайджанская ССР
Образование:	высшее (Бакинский государственный университет, Дипломатическая академия МИД России)
Профессия:	дипломат

Яшар Теймур оглы Алиев (азерб. Yaşar Teymur oğlu Əliyev; род. 19 августа 1955 года в Баку, Азербайджанская ССР) — азербайджанский дипломат, посол Республики Азербайджан в нескольких странах, в 2002—2006 и с 2014 года — её постоянный представитель в Организации Объединённых Наций.

Биография и дипломатическая карьера

Яшар Алиев родился в 1955 году в Баку. В 1972-1977 годах учился в Бакинском государственном университете, получив высшее образование по специальности "востоковедение". В начале 1990-х годов также повышал квалификацию в Дипломатической академии МИД России.

После окончания университета работал в институтах АН СССР, в том числе, в 1980-1982 годах — в Институте Востоковедения; служил в военных и торговых представительствах СССР в Ираке (1977–1979) и Кувейте (1985-1988). С 1989 года состоит в штате Министерства иностранных дел Азербайджанской ССР (позднее МИД Республики Азербайджан), с 1990 — первый секретарь его отдела информации и политического анализа, с 1991 - зам. главы этого отдела.

В 1992 году Яшар Алиев возглавил отдел международных организаций МИД Азербайджана, а позднее в том же году начал свою дипломатическую карьеру в качестве советника по политическим отношениям постоянного представительства Азербайджана в ООН. Занимая этот пост вплоть до июня 2001 года, в течение всего этого периода Алиев также был делегатом от своей страны в первом комитете и четвёртом комитете Генеральной Ассамблеи ООН, в 2001 году был вице-председателем комитета ООН по незаконноой торговле стрелковым оружием и легкими вооружениями во всех её аспектах, а также исполнял в 1993 и 2001 годах обязанности поверенного в делах Азербайджана при ООН.

В 2002 Яшар Алиев был назначен постоянным представителем Азербайджана в ООН и занимал этот пост вплоть до ноября 2006 года. В течение этого срока Алиев также занимал посты вице-председателя 59-й сессии Генеральной ассамблеи ООН (2004), вице-председателя Социально-экономического совета ООН (2004-2005), председателя Четвёртого комитета Генеральной ассамблеи ООН (2005-2006). В период его работы постпредом Азербайджан стал членом Социально-экономического совета ООН (с 2002), а также Комиссии (с 2006) и Совета ООН по правам человека (с 2006).

После открытия в ноябре 2005 года посольства Азербайджана в Республике Куба, Алиев стал первым чрезвычайным и полномочным послом Азербайджана на Кубе, пребывая в этом качестве до конца 2006 года. С 9 октября 2006 по 26 октября 2011 Яшар Алиев занимал пост чрезвычайного и полномочного посла Азербайджана в Соединённых Штатах Америки, дополнительно с 2 февраля 2007 по конец своей посольской каденции в США исполняя обязанности постоянного наблюдателя от Азербайджана в Организации американских государств, а с 22 июня 2007 по 14 апреля 2009 года - еще и должность чрезвычайного и полномочного посла Азербайджана в Мексике.

Деятельность Яшара Алиева в качестве посла Азербайджана в США получила положительную оценку ряда членов Конгресса США, представляющих обе главные партии Соединённых Штатов, в частности, конгрессменов Билла Шустера, Стива Коэна, Вирджинии Фокс и Дэна Борена.

После трёхлетней работы в МИД на территории Азербайджана (2011-2014), в мае 2014 года Алиев был вновь назначен постоянным представителем Азербайджана в Организации Объединённых наций.

Помимо родного азербайджанского, владеет русским, английским, турецким и арабским языками.

Женат, отец троих детей.

Отрывок, характеризующий Алиев, Яшар Теймур оглы

Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.