Аликс Вэнс

А́ликс Вэнс
Alyx Vance
Концепт-арт к игре Half-Life 2
Игровая серия	Half-Life
Первое появление	Half-Life 2
Художник	Даби Инг
Озвучивание	EN Мерл Дэндридж RU Лариса Кузнецова (в Half-Life 2) RU Жанна Никонова (в Half-Life 2, Ep1, Ep2)
Прототип лица	Джаммиль Маллен
Дополнительная информация
Пол	Женский
Вид (раса)	Человек
Родственники	Илай Вэнс (отец) Азиан Вэнс (мать)
Формирование	Сопротивление
Имя в консоли	npc_alyx

Аликс Вэнс (англ. Alyx Vance) — персонаж компьютерной игры Half-Life 2, а также её продолжений — Episode One и Episode Two. Аликс является одним из главных неигровых персонажей: она принимает участие в большинстве основных игровых событий Half-Life 2 и сопровождает игрока в нескольких её моментах, а также почти полностью проходит вместе с ним первый и второй эпизоды. Аликс является дочерью Илая Вэнса, командующего Сопротивлением, и вместе с ним и другими персонажами возглавляет эту организацию, противостоящую Альянсу.

Как и в случае с другими персонажами игры, за основу лица Аликс взято лицо реального человека — актрисы Джаммиль Маллен. Озвучиванием Аликс занималась Мерл Дэндридж.

Создание персонажа

В самых ранних версиях сюжета игры Half-Life 2 Аликс Вэнс задумывалась как дочь капитана Вэнса — персонажа, охранявшего Воздухообменник (огромную фабрику Альянса по переработке воздуха), но была очень близка к другому персонажу по имени Илай, которого впоследствии сделали её отцом. У Аликс был инопланетный питомец по кличке Скитч, от идеи которого отказались вскоре после того, как придумали робота Пса.

Разработчики не хотели, чтобы Аликс была похожа на стереотип девушек из компьютерных игр и специально постарались отступить от стандартного внешнего вида подобных персонажей.

Оригинальная модель Аликс использовалась на протяжении всей разработки, пока не настало время показать её на E3. Здесь нам пришлось переосмыслить свой подход. Гейб спросил: «Что отличает её от героинь других игр?». На тот момент различий было немного. У неё было двухцветное трико, ботинки до колен, ремни, пряжки и ничего новенького. Так что за две недели до объявления нам пришлось срочно собираться и переделывать весь дизайн. Мы собирались небольшой группой по выходным и изо всех сил думали, как бы сделать её непохожей на остальных. Одни предлагали надеть на неё очки, как у Гордона, другие — браслеты, но это, слава Богу, не прижилось. Пока все вокруг сыпали идеями, я делал наброски, и в конце концов получилась наша Аликс: молодая, храбрая дочь исследователей, которая не боялась запачкаться и довольствовалась тем, что имеет. Даби Инг, художник Valve

В исходной версии Half-Life 2 Аликс была неуязвима для врагов. Позже это было исправлено — появилась вероятность её смерти, что ведёт к окончанию игры. В процессе развития движка Source в эпизодах именно Аликс Вэнс больше других персонажей подвергалась улучшениям — таким как продвинутый искусственный интеллект, применение нового метода освещения и лицевой анимации в Half-Life 2: Episode One, а также алгоритма посадки в автомобиль в Half-Life 2: Episode Two.

Появление и роль в играх

Half-Life 2

В Half-Life 2 Аликс Вэнс работает на Сопротивление, борющееся за освобождение Земли от правительства Альянса, и старается помогать угнетённым жителям Сити 17. Вместе со своим отцом Илаем Вэнсом, а также Айзеком Кляйнером и Джудит Моссман, Аликс занимается созданием телепортов в секретной лаборатории Кляйнера и на базе Восточная Чёрная Меза. Узнав о прибытии в Сити 17 Гордона Фримена, Аликс находит его и спасает от ареста патрульными Альянса, после чего приводит в лабораторию доктора Кляйнера, где как раз планируется испытание нового телепорта, соединяющего лабораторию и Восточную Чёрную Мезу. Однако, переправить туда удается только её, поскольку телепортация Фримена случайно нарушается, и тому приходится добираться до лаборатории Илая самостоятельно. Когда Гордон прибывает в «Восточную Чёрную Мезу», Аликс знакомит его со своим роботом-телохранителем Псом, вручает ему гравитационную пушку и учит обращаться с ней. Вскоре базу атакуют войска Альянса, берут в плен Илая Вэнса и Джудит Моссман и увозят их в Нова Проспект.

Аликс и Гордон разными путями проникают в Нова Проспект и узнают, что Моссман работала на Альянс и выдала местонахождение Илая и Фримена. Найдя Илая, Аликс требует от Джудит запустить телепорт Альянса и переправить его в лабораторию Кляйнера, однако во время перестрелки с солдатами Моссман телепортируется вместе с Илаем в Цитадель Альянса. Воспользовавшись телепортом, Аликс и Гордон возвращаются в Сити 17. Аликс помогает доктору Кляйнеру безопасно выбраться из города, после чего вместе с Фрименом прорывается к Цитадели, чтобы вызволить отца. По дороге Аликс пленяют солдаты Альянса. Когда Гордон проникает в Цитадель, где председатель Уоллес Брин пытается заставить Илая работать на Альянс, шантажируя его жизнью Аликс, Джудит Моссман переходит на сторону Сопротивления и освобождает Аликс, Илая и Гордона. Брин пытается сбежать через главный телепорт Альянса в другой мир, но Аликс и Гордон останавливают его и уничтожают реактор тёмной энергии. Аликс оказывается в нескольких метрах от взрыва реактора, когда Гордона забирает в стазис G-Man.

Half-Life 2: Episode One

В начале Half-Life 2: Episode One группа вортигонтов перемещается на вершину Цитадели и спасает Аликс от гибели, после чего уводит Гордона Фримена из-под контроля G-Man’а. Позже Аликс и её робот Пёс вытаскивают Фримена из-под завала у подножия Цитадели. Аликс выходит на связь с отцом, успевшим выбраться из Сити 17 и узнаёт, что Цитадель вскоре должна взорваться и уничтожить весь город. Аликс вместе с Гордоном вновь возвращается в Цитадель, чтобы отсрочить неминуемый взрыв. Там Аликс проникает в базу данных Альянса и находит некое важное сообщение, которые Альянс планировал переправить в свой мир; также Аликс копирует на запоминающее устройство сообщение от Джудит Моссман, улетевшей в Арктику. Совместными усилиями Аликс и Гордон выбираются из Сити 17 на поезде. Цитадель взрывается, и их поезд накрывает взрывная волна.

Half-Life 2: Episode Two

После уничтожения Сити 17 Аликс и Гордон оказываются в лесной местности за городом. На месте Цитадели возникает формирование сверхпортала, через который ослабленный Альянс готовится получить новое подкрепление. Аликс помогает Гордону выбраться из сошедшего с моста поезда и вместе с ним начинает путешествие к базе Сопротивления «Белая Роща», чтобы передать захваченные в Цитадели данные, которые помогут закрыть портал.

В начале пути на Аликс нападает охотник Альянса и серьёзно ранит девушку, пронзая насквозь её спину. Подоспевший на помощь вортигонт не даёт ей умереть, поддерживая жизненные силы в ней, и вместе с Фрименом отправляется в гнездо муравьиных львов на поиски личиночного экстракта. С помощью экстракта вортигонты излечивают находящуюся при смерти Аликс (говоря при этом: «Потеряв её, мы потеряем всё!»). После излечения на спине у Аликс остаются следы огромных ран. Во время процесса исцеления появляется G-Man. Он говорит Фримену, что, в отличие от своих неизвестных нанимателей, считает жизнь Аликс ещё более значимой, чем тогда, когда он спас её из Чёрной Мезы. G-Man велит Фримену защищать девушку на пути к Белой Роще, а самой Аликс внушает передать её отцу послание «Будь готов к непредвиденным последствиям», что она и делает по прибытии на базу, впав на несколько секунд в транс. Илая Вэнса сильно шокируют эти слова; он рассказывает Гордону наедине, что G-Man уже говорил их ему много лет назад перед злосчастным экспериментом в Чёрной Мезе. Илай также упоминает, что G-Man спас тогда его дочь «из-за каких-то чёртовых личных соображений».

После расшифровки послания, которое Аликс похитила из Цитадели, выясняется, что Джудит Моссман обнаружила в Арктике потерянный ледокол «Борей», содержащий на борту некую опасную технологию, которую желает заполучить Альянс. В конце игры Аликс вместе с Гордоном собирается отправиться на спасение доктора Моссман и поиски «Борея». Когда отец Аликс отправляется провожать их, в вертолётный ангар врываются Советники Альянса и убивают его.

Характеристика персонажа

Личность и внешний вид

В детские годы Аликс вместе со своей матерью Азиан Вэнс проживала в жилом секторе исследовательского центра «Чёрная Меза», как и многие семьи работающих там учёных. Во время каскадного резонанса в игре Half-Life, разрушившего исследовательский центр и наводнивший его пришельцами из Зена, мать Аликс погибла, и спастись удалось только маленькой Аликс и её отцу Илаю Вэнсу. При этом, как раскрывается в Half-Life 2: Episode Two, спасению Аликс содействовал G-Man, поступивший так «вопреки заявлениям о том, что она обычный ребёнок, не представляющий интереса».

В Half-Life 2 Аликс является одним из участников Сопротивления, сражающегося против захватившей Землю инопланетной коалиции, Альянса, и приходится дочерью Илаю Вэнсу, бывшему учёному Чёрной Мезы, ныне возглавляющему Сопротивление. Аликс имеет внешность молодой мулатки (от смешанного брака афроамериканца и азиатки), приблизительно 20-летнего возраста, с короткими, охваченными повязкой чёрными волосами (несколько прядей спереди окрашены красным) и жёлтыми, унаследованными от матери глазами. Аликс носит лёгкую заплатанную скотчем куртку поверх майки с логотипом Чёрной Мезы, коричневые ботинки и тёртые голубые джинсы с поясом, увешанным различными инструментами и карманными электроприборами.

Характер и навыки

Будучи в рядах Сопротивления, Аликс выросла смелой и энергичной девушкой. Верная своему долгу, она всегда добивается поставленной цели, невзирая на опасности и идя на риск ради общего дела. В Half-Life 2: Episode One, например, она дважды решается отвлечь на себя и игрока внимание войск Альянса, чтобы дать остальным повстанцам безопасно покинуть Сити 17. Аликс тепла и дружелюбна к людям, в частности к своему отцу, как к самому дорогому для неё человеку. Она также очень нежно относится к преданному ей механическому «питомцу» — роботу по кличке Пёс, которого Илай Вэнс собрал и подарил дочери, а Аликс впоследствии сильно модифицировала его, увеличив силу и скорость робота. До событий Half-Life 2, Аликс, возможно, проводила много времени с доктором Кляйнером: на доске в лаборатории Айзека прикреплена изображающая его детская бумажная поделка с подписью «дядя Кляйнер». Несмотря на свой дружелюбный характер, Аликс проявляет неприязнь по отношению к Джудит Моссман, поскольку та относится к ней свысока. В конце Half-Life 2 враждебность немного поубавилась, когда Моссман помогла освободить Гордона, Аликс и её отца из плена. Аликс также обладает своеобразным чувством юмора. Для примера можно привести сцену в Episode One, когда в темноте она начала завывать, притворяясь зомби, чтобы испугать Гордона. Когда он замечает её, она смеётся с возгласом «Испугался!». В этом же эпизоде был момент, когда она придумала подходящее название зомбированным солдатам — «зомбайны».

Аликс — опытный хакер, умеющий взламывать и перепрограммировать компьютерные системы. Она использует устройство, испускающее электрический импульс для того, чтобы взламывать компьютеры, электронные замки, защитные системы и перепрограммировать шаровые мины и автоматические пулемёты Альянса, чтобы они не реагировали на союзников и атаковали врагов. У Аликс также есть и навыки учёного-техника; известно, что она принимала участие в создании телепортов Сопротивления и занималась инженерными работами в Восточной Чёрной Мезе. Ссылаясь на это, доктор Айзек Кляйнер говорит: «Твой талант превосходит твою красоту», хотя сама Аликс считает свои возможности преувеличенными. Также Аликс весьма профессионально обращается с различными видами вооружения. При себе она всегда имеет лёгкий пистолет-пулемёт, условно называемый вне игры как «Alyx gun». Это её личное оружие, аналогов которого в игре не встречается, и для игрока оно может быть получено только через консоль. На протяжении Half-Life 2 и эпизодов Аликс так же случается использовать помповый дробовик Franchi SPAS-12, орудия Альянса импульсную винтовку OSIPR и снайперскую винтовку, а также гравипушку. В Half-Life 2: Episode One и Half-Life 2: Episode Two Аликс демонстрирует навыки рукопашного боя.

Отношения с Гордоном Фрименом

Во время событий игры Half-Life Аликс была ещё ребёнком, в то время как возраст Гордона Фримена составлял 27 лет. Однако, поскольку Гордон был помещён в стазис на срок около двух десятков лет и не постарел, на момент Half-Life 2 их разница в биологическом возрасте резко сократилась. Хотя сам Гордон Фримен является подчёркнуто игровым персонажем, лишённым реплик и проявления эмоций, по поведению Аликс можно предполагать о появлении романтических чувств между двумя персонажами (или, по крайней мере, о чувствах Аликс к Гордону). Другие персонажи также неоднократно замечают это.

• В Half Life 2, в главе «Black Mesa East», когда Илай Вэнс говорит «Нет ничего, с чем бы Гордон не справился… Ну, разве что с тобой», Аликс смущённо упрекает отца, который затем подмигивает Гордону.
• В конце Half Life 2 Аликс остаётся поражена и благодарна Гордону Фримену за то, что хотя они и мало знают друг друга, он, рискуя жизнью, пришёл за ней и её отцом в Цитадель Альянса.
• В начале Half-Life 2: Episode One Пёс вытаскивает выжившего Гордона из под завала, и Аликс на эмоциях тепло обнимает его, после чего очень смущается и выпускает.
• В главе «Lowlife» Episode One герои заходят в полузатопленную комнату, и Аликс говорит Фримену «Повезло тебе, у тебя есть костюм. Ну и гадость эта вода!», после чего флиртующим тоном прибавляет «Он не растягивается на двоих?».
• В главе «Urban Flight» Episode One Барни Калхаун, комментируя совместное путешествие Аликс и Фримена, шутливо говорит Гордону: «Иди, Гордон. Она ждёт тебя. Повезло же парню!».
• В Half-Life 2: Episode Two, в главе «Under the Radar», игрок в роли Гордона Фримена на некоторое время оставляет Аликс в гараже, когда та вызывается помочь бойцу Сопротивления починить сломанный автомобиль. Игрок выходит в соседнее помещение и через открытую дверь может услышать, как боец спрашивает Аликс: «Он твой парень?». В этот момент дверь закрывается, и ответ Аликс остается неизвестным.
• Когда персонажи достигают Белой Рощи в Episode Two (глава «Our Mutual Fiend»), отец Аликс Илай Вэнс, замечая слаженность их действий, упоминает, что подавляющее поле, препятствующее половому размножению людей, было отключено, и намекает, что Аликс и Гордону нужно внести свой вклад в общее дело. Аликс слегка толкает отца и стыдливо закрывает лицо рукой, на что Илай со смехом отвечает «Станешь костить старика за то, что он мечтает о внуках?».

Отзывы и критика

• GameDaily включил Аликс Вэнс в список «Десять красоток, которые должны, и десять, которые не должны познакомиться с вашей мамой» (англ. Ten Babes Who Should and 10 Babes Who Shouldn’t Meet Your Mom), ссылаясь на её преданность, знание электроники и разумный выбор одежды.
• GamesRadar поставил Аликс Вэнс на 2-е место в списке семи лучших героинь игр, назвав её «лучшей девушкой на главную женскую роль» (англ. go-to girl for female leads) и охарактеризовав как одного из самых человечных персонажей женского пола в видеоиграх и ещё назвал её «Мисс 2004» в своей статье о сексуальных персонажах нового десятилетия. Также они включили её в «Топ 25 лучших новых персонажей десятилетия», вновь ссылаясь на сильный настрой и приятную личность. Они описали её как одного из первых неиграбельных персонажей, чей образ отклоняется от стереотипов.
• Журналист сайта The Game Reviews Марк Фуджи перечислил Аликс в качестве одной из «10 лучших женщин из видеоигр, для представления которых не нужен секс» (англ. 10 Video Game Women Who Don’t Use Sex to Sell). Он описывает её как умную, забавную, боевую, обаятельную и милую — даже с её потрёпанной одеждой и мальчишеской стрижкой, и добавляет, что геймеры полюбили её за характер, а не внешность.
• The Robot’s Voice назвал Аликс одной из «11 наиболее достойных героинь компьютерных игр» и заявил, что будучи второстепенным персонажем, она остаётся очень выделяющейся, хотя и, несмотря на свои сильные стороны, соответствует клише «героини летнего фильма».
• По версии игрового ресурса PlayGround.ru Аликс заняла 2-е место среди 10-и самых сексуальных героинь компьютерных игр.

Отрывок, характеризующий Аликс Вэнс

Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.