Алиханян, Арутюн Абрамович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Арутюн Абрамович Алиханян
арм. Ալիխանյան Հարություն Աբրամի
Дата рождения:

29 июля 1896(1896-07-29)

Место рождения:

Тифлис

Дата смерти:

26 октября 1941(1941-10-26) (45 лет)

Страна:

СССР СССР

Научная сфера:

востоковедение

Альма-матер:

Санкт-Петербургский университет

Арутюн Абрамович Алиханян (Алиханьян; 1896—1941) — советский востоковед и кавказовед[1].



Биография

Арутюн Алиханян родился 29 июля 1896 года в Тифлисе семье мелкого торговца[2]. Рано стал сиротой, воспитывался у родственников. В 1917 году окончил Тифлисскую армянскую духовную семинарию и поступил на факультет восточных языков Петроградского университета[1]. Учился у Н. Я. Марра[3]. Проучился на факультете 3,5 года[2], однако не закончил образование[4]. В 1918 году параллельно с учёбой работал письмоводителем в канцелярии Совета по управлению имуществом армянянских церквей. С 1919 года служил в Археологической комиссии. В 1920—1921 годах заведовал общежитием научных работников Петроградского университета. Работал наборщиком в типографии Академии наук и заведующим переплётной мастерской Коммунистического университета им. Г. Е. Зиновьева[1]. С 1920 года — лектор армянского языка в Петроградском университете, в 1926—1930 — доцент[2]. В 1926—1930 годах преподавал армянский язык в ЛИЖВЯ. В 1932—1935 годах преподавал в ГАИМК новоармянский и староармянский язык, а также армянскую культуру[1].

С 1926 года — внештатный сотрудник Восточного отделения Публичной библиотеки. С 1927 года — штатный сотрудник в качестве совместителя. С 1934 года — главный библиотекарь Восточного отделения[1].

В 1932 году был арестован «за связь с дашнакским движением», но вскоре освобождён. Был арестован вновь в 1938 году за «участие в контрреволюционной националистической дашнакской организации», освобождён через год с прекращением следствия по делу[2].

После начала Великой Отечественной войны стал бойцом рабочего отряда. Скончался 26 октября 1941 года[1].

Напишите отзыв о статье "Алиханян, Арутюн Абрамович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 [www.nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=491 Алиханян Арутюн Абрамович] // Сотрудники РНБ — деятели науки и культуры. Биографический словарь, т. 1-4
  2. 1 2 3 4 Алиханян (Алиханьян), Арутюн Абрамович // Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991). — С.-Пб.: Петербургское Востоковедение. Я. В. Васильков, М. Ю. Сорокина. 2003.
  3. [books.google.ru/books?hl=ru&id=Qx5kAAAAMAAJ&dq=Алиханян,+Арутюн+Абрамович&focus=searchwithinvolume&q=Алиханян Об истоках творчества Руставели и его поэме], Тб., 1964
  4. [books.google.ru/books?id=ofwVAQAAIAAJ&q=%22Алиханян+Арутюн+Абрамович%22&dq=%22Алиханян+Арутюн+Абрамович%22&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjc-JWPg9fKAhWHVHIKHQNWDXwQ6AEIITAB Алиханян Арутюн Абрамович] // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки, 1805—2005 : сотрудники Отдела / Рос. нац. б-ка; сост. Л. А. Шилов, Е. А. Савицкая; ред. Л. С. Гейро. — СПб. : РНБ, 2005. — 68 с.

Литература

  • Армяне в битве за Ленинград : биографический справочник / [сост.: В. Кунтарев, А. Меружанян; гл. ред. А. Меружанян]. — Санкт-Петербург : Роза ветров, 2014. — 671 с.

Отрывок, характеризующий Алиханян, Арутюн Абрамович

– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.