Али, Мансур
| Мансур Али бенг. মোঃ মনসুর আলী | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 26 января 1975 — 15 августа 1975 | |||
| Предшественник: | Муджибур Рахман | ||
| Преемник: | Машиур Рахман | ||
| Вероисповедание: | Ислам суннитского толка | ||
| Рождение: | 16 января 1919 дер. Курихара, округ Сираджгандж, Бенгальское президентство, Британская Индия | ||
| Смерть: | 3 ноября 1975 (56 лет) Дакка, Бангладеш | ||
| Партия: | Авами Лиг | ||
| Образование: | Алигархский мусульманский университет | ||
| Профессия: | экономист | ||
Мансур Али (бенг. মোঃ মনসুর আলী; 16 января 1919, дер. Курихара, округ Сираджгандж, Бенгальское президентство, Британская Индия — 3 ноября 1975, Дакка, Бангладеш) — политический и государственный деятель Пакистана и Бангладеш, премьер-министр Бангладеш (1975). Соратник Муджибура Рахмана.
Биография
Закончил колледж Исламия в Калькутте, затем стал магистром экономики в Алигархском мусульманском университете. В этот период стал активным членом Мусульманской лиги, которая выступала за создание отдельного мусульманского государства Пакистан. Являлся вице-президентом Мусульманской лиги Пабны (1946—1950). После образования Пакистана в 1947 г. служил в армии этой страны, имел звание капитана, С тех пор он стал известен как «капитан Мансур».
В 1951 г. устроился на работу в районный суд Пабна и присоединился к политической партии Авами Лиг и вскоре возглавил ее отделение в Пабне. В следующем году был арестован за участие в акциях протеста против ущемления бенгальского языка[1].
В 1954 г. был избран членом Провинциальной Ассамблеи Восточного Пакистана. Затем он был министром продовольствия и сельского хозяйства, торговли и промышленности в коалиционном кабинете. В 1958 г. после государственного переворота во главе с Айюб Ханом его вновь арестовали в соответствии с «Законом об общественной безопасности» и продержали под стражей до 1959 г.[1]
Был оним из активистов «Движения шести пунктов», которое требовало существенной региональной автономии и выступавшего против военного режима Пакистана, за это был арестован военными. Находясь в подполье, сыграл важную роль в организации освободительной войны. В «правительстве в изгнании» был назначен министром финансов. После обретения независимости Бангладеш назначался на должности министра связи, а затем министра внутренних дел. В 1973 г. он был избран членом Национальной Ассамблеи от Авами Лиг.[1] Активно содействовал президенту Муджибуру Рахману в установлении однопартийной системы правления ао главе с БАКСАЛ (Bangladesh Krishak Sramik Awami League) и был избран ее генеральным секретарем.
После убийства Рахмана 15 августа 1975 г. Мансур Али, Таджуддин Ахмед и ещё два других национальных лидера отказались присоединиться к восставшим, за что были арестованы 23 августа 1975 г. Они были брошены в Центральную тюрьму Дакки, где они были жестоко убиты 3 ноября 1975 г.[1]
Напишите отзыв о статье "Али, Мансур"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Али, Мансур
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
