Али Патрик Пехлеви

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Патрик Али Пехлеви
Дата рождения:	1 сентября 1947 (68 лет) Париж, Франция
Отец:	Принц Али Реза Пехлеви I
Мать:	Кристиане Холевски
Супруга:	Соня Лауман
Дети:	Давуд Пехлеви Хода Пехлеви Мохаммад Юнес Пехлеви

Принц Патрик Али Пехлеви (род. 1 сентября 1947 года) — член династии Пехлеви, бывший кронпринц Ирана. Племянник последнего шаха Ирана Мохаммеда Резы Пехлеви и внук основателя династии Пехлеви Резы Пехлеви.

Биография

Родился в Париже, Патрик Али Пехлеви, сын принца Али Резы Пехлеви I и его жены Кристиане Холевски, француженки. По утверждению Али Патрика он был крещён. В 1954 году погиб его отец пилот Али Реза Пехлеви I. Отец Патрика был кронпринцем Ирана и после смерти своего отца Али Патрик стал наследником престола, так как на тот момент у Мохаммеда Резы Пехлеви не было сыновей. В 1960 году, с рождением сына у его дяди, Али Патрик потерял свое место в качестве кронпринца Ирана. С конца 1960-х годов Пехлеви изучал и практиковал в течение сорока лет ряд религий и духовностей, в том числе даосизм, буддизм (дзен), индуизм (Адвайта), иудаизм, христианство и ислам. Он также изучил Коран в течение 12 лет. В 1970-х его публичная критика режима его дяди завершились для него арестом и заключения в тюрьму Эвин, и после своего освобождения он помещен под домашний арест. После иранской революции и свержения шаха в начале 1979 года Али Патрик остался в Иране. Он отбывал в дальнейшее наказание в тюрьме Эвин перед отъездом в изгнании за три дня, прежде чем он должен был предстать перед судом, который бы приговорил его к смерти.

В изгнании он преподает предметы, связанные с религией. В данный момент является одним из претендентов на главенство в доме Пехлеви, но при этом остается наследником главы дома.

Семья

Пехлеви был женат в 1972 году на Сони Лауман; вместе у них есть три сына:

• Давуд Пехлеви (р. 7 декабря 1971)
• Хода Пехлеви (р. 14 ноября 1972)
• Мухаммед Юнес Пехлеви (р. 17 мая 1977)

Ссылки

• [www.paixdeshommes.org/ Website of Patrick Ali Pahlavi]

Отрывок, характеризующий Али Патрик Пехлеви

Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.