Алкалаев, Константин Константинович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Алкалаев и Алкалаев-Калагеоргий

Константин Константинович Алкалаев
Константин Константинович Алкалаев-Калагеоргий
Дата рождения:	14 (27) декабря 1901(1901-12-27)
Место рождения:	Либава
Дата смерти:	29 марта 1973(1973-03-29) (71 год)
Место смерти:	Иркутск
Страна:	Российская империя Российская империя→ СССР СССР
Научная сфера:	медицина
Место работы:	Иркутский государственный медицинский институт
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	медицинский факультет первого Московского государственного университета
Награды и премии:

Константи́н Константи́нович Алкала́ев (14 [27] декабря 1901, Либава — 29 марта 1973, Иркутск) — профессор, доктор медицинских наук, ректор Иркутского медицинского института.

Биография

Детство

Константин Константинович Алкалаев родился в Либаве 14 (27) декабря 1901 года. При рождении носил двойную фамилию — Алкалаев-Калагеоргий, однако после революции, как и большинство его ближайших родственников, оставил лишь первую часть фамилии.

Отец — Константин Константинович Алкалаев-Калагеоргий (1866 — ок. 1921), выпускник Императорского училища правоведения (1888), сын Константина Николаевича Алкалаева-Калагеоргия (1825—1885), ярославского полицмейстера. Мать — Агата (Агафья) Ивановна Корх (1871—1941), внучка П. Н. Замятнина. В семье было четверо детей: Людмила (1892 — ок. 1980), Владимир (1894—1938; как и отец, окончил Училище правоведения) и близнецы Константин и Елена (1901—1987).

Отец К. К. Алкалаева в течение нескольких лет был членом Варшавской судебной палаты (к концу карьеры дослужился до чина действительного статского советника), поэтому семья в это время жила в Варшаве, на Маршалковской улице. В первой половине 1914 года Агата Ивановна с младшими детьми отправилась в путешествие во Францию, где они застали начало первой мировой войны. Из Франции вернулись в Москву, вынужденно оставив всё имущество в Варшаве.

Гражданская война

В годы гражданской войны Алкалаев воевал в рядах Красной Армии на Восточном, Туркестанском и Южном фронтах, был отмечен рядом правительственных наград. К этому периоду относится его женитьба на Елене Александровне Андерс (1905—1924), дочери Александра Карловича Андерса, бывшего начальником штаба М. В. Фрунзе. От этого брака — дочь Елена (1924—1990), вышедшая замуж за Олега Всеволодовича Чижова (1926—2008), внука Д. М. Маркелова и В. А. Чижова.

Между войнами

В 1921 году Алкалаев поступает на лечебный факультет Харьковской медицинской академии. В 1924 году (очевидно, после смерти жены) переезжает в Москву, куда к этому времени перебрались его родители, сестры и брат, и переводится на медицинский факультет первого Московского государственного университета, который заканчивает в 1927 году.

Вскоре после окончания университета организует и возглавляет челюстно-лицевой стационар во Владивостоке, одновременно руководя городской стоматологической поликлиникой и преподавая в зубоврачебной школе.

Около 1932 года женился на Людмиле Эдуардовне Маркеловой (урождённой Юнганс, 1905—1982), однако вскоре они расстались.

В 1939 году К. К. Алкалаев защитил кандидатскую диссертацию по теме «Сидементография в клинике одонтогенных инфекций» и стал доцентом кафедры хирургической стоматологии Воронежского стоматологического института.

Великая Отечественная война

Во время войны вместе с третьей женой, Марией Яковлевной Мизе́рной (1915—2001), служил в прифронтовых госпиталях (он — хирургом, она — медсестрой). К концу войны имел звание майора медицинской службы. Был награждён Орденом Красной Звезды (1944) и Орденом Отечественной войны II степени (1945).

После войны

В 1945 году К. К. Алкалаев становится директором Иркутского стоматологического института, одновременно возглавив кафедру хирургической стоматологии Иркутского медицинского института, руководство которой он осуществлял в течение почти 30 лет, до конца жизни.

В 1951 году назначен директором (ректором) Иркутского медицинского института (в 1952 году стоматологический институт был преобразован в стоматологический факультет медицинского института). В 1966 году К. К. Алкалаев защитил докторскую диссертацию и получил учёное звание профессора.

Научное направление школы профессора К. К. Алкалаева — лечение злокачественных опухолей челюстно-лицевой области и шеи. В течение многих лет К. К. Алкалаев был председателем правления Иркутского областного научного медицинского общества стоматологов. Является автором свыше 100 научных работ. Под его руководством защищено десять кандидатских диссертаций.

Награждён государственными орденами и медалями, в том числе медалью «За боевые заслуги» (1967 год).

Умер в Иркутске в 1973 году.

Ссылки

• [irkipedia.ru/content/alkalaev_konstantin_konstantinovich Алкалаев, Константин Константинович]
• [www.historymed.ru/dental/scientists/index.php?ELEMENT_ID=459 Алкалаев Константин Константинович]
• [podvignaroda.mil.ru/?#id=1103493723&tab=navDetailManCard Учётная карточка К. К. Алкалаева] в электронном архиве «Подвиг народа»

Отрывок, характеризующий Алкалаев, Константин Константинович

Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.