Алла

Алла греческое Род: жен. Этимологическое значение: греч. Αλλη — «другая»; готск. Alls — «всё»; готск. Alla — «умеющая всё», «мастерица на все руки» Производ. формы: Ала, Алюня, Алюся, Аля Иноязычные аналоги: белор. Ала болг. Alla греч. Alla ивр. ‏Alla‏‎ итал. Alla польск. Alla Связанные статьи: начинающиеся с «Алла» [ru.wikipedia.org/wiki/Special:Search?search=%D0%90%D0%BB%D0%BB%D0%B0&fulltext=Search все статьи с «Алла»]

А́лла — женское имя.

Алла в переводе с готского: Alls — всё, Alla (предположительно) — «умеющая всё», «мастерица на все руки». Имя довольно популярно, особенно в городах.

Каноническое употребление

В православии имя Алла связано со святой Аллой, которая была вдовой одного из готских вождей и жила в IV веке н. э. на территории современной Украины. О ней мы знаем из рассказа историка Созомена о 26 мучениках готских. Независимо от того, откуда у неё имя и что оно означает, святая Алла присутствовала в святцах, стандартном источнике, откуда православные (русские, украинцы, белорусы) выбирали имена для своих детей.

Другие гипотезы

Гипотеза семитского происхождения имени

Христианская святая плохо объясняет употребление имени у мусульманских народов (азербайджанцев, казанских татар). Однако существует также гипотеза халдейского происхождения имени, от Аллат, хозяйки царства мёртвых в верованиях древних халдеев; или арабского, от доисламской арабской богини Аллат. Ещё в середине первого тысячелетия нашей эры в её честь называли дочерей.

Однако с принятием ислама самостоятельное употребление этого имени среди арабских женщин перестало встречаться, и теперь имя Алла распространено среди арабов только как уменьшительное от мужского имени Аладдин (напр. Алла Мухаммед). Но всё-таки среди современного нерелигиозного населения влияние столь красивого образа женщины-богини вполне вероятно.

Слово «богиня», в силу общности корня, звучит похожим образом и в других семитских языках, и, хотя среди светских израильтян это имя тоже распространено, но точное древнееврейское произношение утеряно, а в современном иврите слово ивр. ‏אלה‏‎ приобрело другую огласовку, произносится ближе к Элла, чем к Алла, и больше ассоциируется с фисташкой.

Гипотеза скандинавского происхождения имени

Исландцы утверждают, что is:Alla — это исконно исландское имя. Встречается также в Швеции. В силу родственности готского и исландского языков, это подкрепляет утверждение о готском происхождении. Кроме того, имя Alla также используется в качестве уменьшительно-ласкательного от других имен, начинающихся на A, например, от норв. Aila — удачливая, достойная богов; или от швед. Adel — благородная. Вполне возможно, что и св. Аллу называли по уменьшительно-ласкательному имени.

Гипотеза греческого происхождения имени

Слабость предыдущей гипотезы в том, что история с Аллой Готской известна нам по одному-единственному источнику, и распространено также предположение, что слово Αλλα в тексте у Созомена о 26 готских мучениках — это вовсе не имя, а греческое слово Αλλη (другая, иная). Чья ошибка, автора, или переписчика, неважно, но имелось в виду «и ещё одна готская женщина, имя которой не установлено»; или же вообще, это союз Αλλα (однако), который относится к следующему предложению (ср.: Поручик Киже).

Гипотеза кельтского происхождения имени

В списке друидских божеств Alla упомянута под номером 408. В ирландской мифологии Alla — одна из жен Финтана (англ. Fintan mac Bóchra).

Гипотеза славянского происхождения имени

Есть предположения, что современное распространение имени Алла среди русских вызвано тем, что оно ассоциируется со словом «алый» (которое, впрочем, имеет тюркское происхождение) и художественными образами Алых Парусов и Аленького Цветочка, то есть с ожиданием счастья и надеждой. Интересно, что и в англоязычной литературе встречается яркий образ женщины, борющейся за своё счастье, имя которой тоже связано с алым цветом — Скарлетт О’Хара в Унесённых ветром (англ. scarlet — «алый»).

Гипотеза праиндоевропейского происхождения имени

Возможно также, что имя это имеет праиндоевропейские корни. Так, среди наиболее древних божеств на Кавказе сохранились названия двух богинь судьбы — Алла и Белла, чье могущество иногда ставили выше могущества верховного Бога.

Гипотеза комбинированного происхождения имени

Поскольку ни одна из приведённых гипотез не в состоянии объяснить все особенности употребления и распространения имени, то вполне возможно позднейшее объединение по созвучию двух имён, имевших разное происхождение. А единственного верного значения имени просто не существует.

Именины

• Русская православная церковь отмечает именины св. Аллы 15 апреля, 8 апреля (26 марта по ст. стилю).
• Готская церковь отмечала её именины 23 октября.
• Скандинавы отмечают день Аллы 31 января.

Ссылки

• Л. Цымбалова. Тайна имени. Звезды и судьбы. — Владис, февраль 2008. — С. 704. — ISBN 9785956704349.

Отрывок, характеризующий Алла

Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.