Аллеманди, Луиджи

Луиджи Аллеманди
Общая информация
Родился	8 ноября 1903(1903-11-08) Сан Дамиано Макра, Италия
Умер	25 сентября 1978(1978-09-25) (74 года) Пьетра Луджуре, Италия
Гражданство	Италия Италия
Рост	183 см
Позиция	защитник
Карьера
Клубная карьера*
1921—1925	Леньяно	85 (22)
1925—1927	Ювентус	27 (0)
1927—1935	Амброзиана	193 (0)
1935—1937	Рома	50 (1)
1937—1938	Венеция	23 (0)
1938—1939	Лацио	2 (0)
Национальная сборная**
1925—1936	Италия	24 (0)
1933—1934	Италия B	2 (0)
Тренерская карьера
1939	Лацио
1955	Алессандрия
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Италия 1934
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Луи́джи Аллема́нди (итал. Luigi Allemandi; 8 ноября 1903, Сан Дамиано Макра, Италия — 25 сентября 1978, Пьетра Луджуре, Италия) — итальянский футболист, защитник. Чемпион мира 1934 года.

Карьера

Луиджи Аллеманди начал свою карьеру в клубе «Леньяно», с клубом он достиг финала Лиги Севера чемпионата Италии и был замечен «Ювентусом», куда он перешёл в 1925 году. С «Ювентусом» Аллеманди победил в чемпионате Италии в 1926 году и был вызван в национальную сборную, но в «Ювентусе» Аллеманди «влип» в неприятную историю, когда соперники из «Торино», предлагали игроку некоторую сумму денег для того, чтобы в решающем матче он играл не в полную силу, часть денег должна была передаваться до игры, а другая часть — после, в результате всего этого Аллеманди был одним из лучших игроков на поле, но дело попало в итальянскую федерацию футбола, которая дисквалифицировала руководство «Торино» и игрока, которого однако скоро амнистировали, по причине того, что он был один из лучших итальянских защитников того времени.

После скандала Аллеманди перешёл в клуб «Амброзиана», где стал одним из лучших игроков команды, выигравшей серию А в 1930, и даже стал игроком «основы» сборной Италии, в которой заменил Умберто Калигариса, из-за которого итальянцы в матче с Австрией пропустили 4 мяча, со сборной командой Аллеманди выиграл чемпионат мира в 1934 году. В 1935 году Аллеманди перешёл в клуб «Рома», за который провёл 2 сезона, затем выступал в клубе серии В «Венеция» и «Лацио», где провёл всего лишь 2 матча и в том же сезоне стал тренером клуба, проработав с командой 11 игр.

Достижения

• Чемпион Италии: 1926, 1930
• Чемпион мира: 1934

Ссылки

• [www.enciclopediadelcalcio.com/Allemandi.html Профиль на enciclopediadelcalcio.com]
• [www.figc.it/nazionali/DettaglioConvocato?codiceConvocato=63&squadra=1 Матчи Аллеманди за сборную Италии]

</div> </div> </div>

Отрывок, характеризующий Аллеманди, Луиджи

Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.