Алмазов, Александр Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Иванович Алмазов
Род деятельности:

канонист, литургист, церковный историк

Дата рождения:

15 (27) августа 1859(1859-08-27)

Место рождения:

село Замартынье, Тамбовская губерния, Российская империя

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

15 марта 1920(1920-03-15) (60 лет)

Место смерти:

Москва

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Иванович Алмазов (15 [27] августа 1859, с. Замартынье, Тамбовская губерния — 15 марта 1920, Москва) — канонист, литургист, церковный историк. Автор многочисленных трудов по православному богословию и богослужению.





Биография

Родился в семье диакона. Учился в Лебедянском приходском училище (1867—1868), Липецком духовном училище (1868—1874), Тамбовской духовной семинарии (1874—1880), Казанской духовной академии (1880—1884). Получил степень кандидата богословия и был оставлен на кафедре литургики профессорским стипендиатом. В этот период изучал литургические памятники в Москве и Санкт-Петербурге. 19 мая 1885 года защитил магистерскую диссертацию на тему «История чинопоследований крещения и миропомазания», был удостоен за неё макарьевской премии.

В 1885—1886 годах — преподаватель литургики и гомилетики в Симбирской духовной семинарии. В 1886 году назначен помощником инспектора Казанской духовной академии. С июля 1887 года — экстраординарный профессор Новороссийского университета по кафедре канонического права. В 1896 году защитил докторскую диссертацию на тему «Тайная исповедь в православной Восточной Церкви: Опыт внешней истории»[1], получил степень доктора церковного права. В 1897 году утверждён в должности ординарного профессора. С сентября 1901 года был секретарём юридического факультета, с ноября 1902 года — деканом факультета. С 1910 годах исполнял обязанности проректора Новороссийского университета; в 1912 году получил звание заслуженного профессора. Осенью 1912 года в звании ординарного профессора занял кафедру истории церкви в Московском университете, а с декабря 1913 года одновременно являлся ординарным профессором Московской духовной академии по кафедре церковного права.

В 1917 году вышел на пенсию, оставаясь профессором Московского университета вне штата. С июля 1919 года читал лекции и вёл практические занятия по религии древних греков.

Состоял в Одесском отделении Русского собрания, заведовал в нём научно-литературными заседаниями.

Сочинения

  • [commons.wikimedia.org/wiki/File:Alm1884a.djvu История чинопоследований Крещения и Миропомазания (I—XIX века). Казань, 1884]
  • Сведения о храмах и богослужении Русской Церкви по сказаниям западных иностранцев XVI—XVII вв. // ПС. 1887. № 2, 4, 6-8.
  • [commons.wikimedia.org/wiki/File:Alm1900a.pdf Сообщения западных иностранцев XVI—XVII вв. о совершении таинств в Русской Церкви. Казань, 1900]
  • Краткий курс церковного права: Лекции, читанные в императорском Новороссийском университете. Одесса, 1889;
  • Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви: Опыт внешней истории. Одесса, 1894. 3 т.;
  • К истории молитв на разные случаи: (Заметки и памятники). Одесса, 1896);
  • Сословно-профессиональные характеристики в пословицах русского народа. Одесса, 1897;
  • Вступление в брак: (Очерк народного воззрения по пословицам и поговоркам). Одесса, 1898;
  • Врачевальные молитвы: (К материалам и исследованиям по истории рукописного русского Требника). Одесса, 1900;
  • К истории византийской отреченной письменности: (Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры). Одесса, 1901;
  • Чин над бесноватым: (Памятник греческой письменности XVII в.). Одесса, 1901;
  • Законоправильник при русском Требнике: Критическо-библиографический очерк по поводу книги А. С. Павлова «Номоканон при Большом Требнике». СПб., 1902;
  • [commons.wikimedia.org/wiki/File:Alm1903b.djvu Неизданные канонические ответы Константинопольского Патриарха Луки Хрисоверга и митрополита Родосского Нила. Одесса, 1903]
  • Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского: (Малоизвестный памятник права Греческой Церкви XV в.): Текст и перевод с предварительным очерком и примечаниями. Одесса., 1903;
  • Испытание освящённым хлебом: (Вид «Божьего суда» для обличения вора): Греческий устав совершения его по рукописи XVII в., с кратким историческим очерком). Одесса, 1904;
  • Святые — покровители сельскохозяйственных занятий: (Из истории относящихся к ним греческих последований). Одесса, 1904;
  • Издание профессором А. С. Хахановым Номоканона Иоанна Постника в грузинском переводе: Критические заметки. Одесса, 1906;
  • Канонарий монаха Иоанна: (К вопросу о первоначальной судьбе номоканона Иоанна Постника). Одесса, 1907;
  • Проклятие преступника псалмами (Ψαλμοκατάρα): К истории суда Божиего в Греческой Церкви. Одесса, 1912.
  • Умершие под церковным отлучением. (Из истории отношений греческой церкви к народному верованию в вурдалаков). Сергиев Посад, 1915.

Напишите отзыв о статье "Алмазов, Александр Иванович"

Примечания

  1. Защита проходила в Казанской духовной академии.

Литература

Рекомендуемая литература

  • ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. Д. 5005 (формулярный список, 1918)

Ссылки

  • [azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Almazov/ Биография и труды А. И. Алмазова] на интернет-портале [azbyka.ru/ Азбука веры]
  • Смолин М. [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=112&abc=1 Биография] // «Большая энциклопедия русского народа»

Отрывок, характеризующий Алмазов, Александр Иванович

– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил: