Элиаш, Алоис

Алоис Элиаш чеш. Alois Eliáš<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Правительства Протектората Богемия и Моравия
27 апреля 1939 года — 29 сентября 1941 года
Президент:	Эмиль Гаха
Предшественник:	Рудольф Беран
Преемник:	Ярослав Крейчи
Министр внутренних дел Протектората Богемия и Моравия
27 апреля — 1 июля 1939 года
Глава правительства:	он сам
Президент:	Эмиль Гаха
Предшественник:	Отакар Фишер
Преемник:	Йозеф Йежек
Рождение:	29 сентября 1890(1890-09-29) Прага
Смерть:	19 июня 1942(1942-06-19) (51 год) Прага
Военная служба
Принадлежность:	Чехословакия Чехословакия
Звание:	Генерал
Сражения:	Первая мировая война Вторая мировая война
Награды:

Алоис Элиаш (чеш. Alois Eliáš; 29 сентября 1890, Прага — 19 июня 1942, Прага) — чехословацкий военный деятель, генерал, премьер-министр оккупированного гитлеровцами Протектората Богемия и Моравия с 27 апреля 1939 по 28 сентября 1941 года. Участник Сопротивления, пересылал письма статусного президента Берана Бенешу с целью признания союзниками чехословацкого правительства в изгнании, арестован по представлению немецкого нациста Франка вскоре после назначения Гейдриха имперским протектором Чехии и Моравии и расстрелян вскоре после его убийства.

Ранняя биография

Во время Первой мировой войны был взят в плен, служил в чехословацком легионе. В 1930-е годы занимал ряд министерских постов.

Карьера в годы оккупации

Президент Протектората Богемии и Моравии Эмиль Гаха, назначая Элиаша на пост премьер-министра 27 апреля 1939 года, по-видимому, надеялся, что его прежние связи с протектором Константином фон Нейратом помогут в той или иной мере отстоять интересы Чехии.

Находясь в этой должности, Элиаш поддерживал контакты с движением Сопротивления, поддерживавшим правительство Эдуарда Бенеша в эмиграции, которые иногда носили почти открытую форму.

«Дело бутербродов»

В начале сентября 1941 года Алоис задумал отравить видных журналистов, сотрудничавших с нацистским режимом, и официально пригласил их к себе. 18 сентября 1941 года Элиаш угостил журналистов бутербродами, которые он, при помощи своего уролога, отравил, впрыснув туда ботулинический токсин, туберкулёзные микобактерии и вызывающую тиф риккетсию. Единственным, кто умер после употребления бутербродов, был главный редактор журнала «Чешское слово» (České slovo) Карел Лажновский. Прочие журналисты, в том числе Ярослав Кржемен и Эмануэль Вайтауэр, лишь заболели.

Арест и казнь

27 сентября 1941 года, через неделю после того, как Рейнхард Гейдрих был назначен заместителем имперского протектора (а фактически взял на себя все его полномочия), Элиаш был арестован и приговорён к расстрелу. Арест был связан не с отравлением журналистов, о котором нацисты не догадались, а с контактами Элиаша с Сопротивлением, которые к тому времени стали слишком явными.

Приговор в отношении Элиаша был приведён в исполнение 19 июня 1942 года, вскоре после покушения на Гейдриха.

Посмертная репутация

В 1946 году Элиашу в знак его заслуг перед Сопротивлением было посмертно присвоено звание генерала армии. Однако при коммунистическом режиме, в связи с тем, что Элиаш поддерживал Бенеша, а не коммунистов, он был объявлен коллаборационистом. Лишь после 1989 года Элиаш был посмертно реабилитирован, а 7 мая 2006 года торжественно перезахоронен на Витковском кладбище в Праге.

Литература

• Kvaček, Robert, 2002. Czech History: Part Two [České dějiny II]. Prague, CZ: SPL-Práce, Úvaly, CZ: Albra.
• Lustigová, Martina, 2006. 'Alois Eliáš Poisoned Pro-Nazi Journalists' [Alois Eliáš otrávil pronacistické novináře]. Český Rozhlas 7, Radio Praha, February 24, 2006 [cited July 25, 2006]. Available from www.radio.cz/cz/clanek/76230

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_e/eliash.html Краткая биография]
• [www.svobodanews.ru/content/transcript/401255.html Как работает Музей Эйнштейна в городке Капут? Итальянский режиссёр Джино Де Марки — жертва сталинизма, Памяти майора Алиде Боссхард — голландской Матери Терезы, Был ли преступником чехословацкий премьер-министр Алоис Элиаш? Европейский музыкальный календарь]
• [zivotopisyonline.cz/alois-elias.php Biography of Alois Elias (in Czech)]
• [zivotopisyonline.cz/protektoratni-vlada-1939-1942-clenove.php Members of government led by Elias, 27.4.1939 — 19.1.1942 (in Czech)]
• [www.ceskatelevize.cz/vysilani/101014917670250-pohreb-generala-eliase-a-jeho-manzelky.html Funeral of Alois Eliáš and his wife 8 May 2006] — record of direct transmission (in Czech)

Отрывок, характеризующий Элиаш, Алоис

– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.