Алонсо, Уильям
| Уильям Алонсо | |
 | |
| Род деятельности: |
Экономика |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Буйнос-Айрес, Аргентина |
| Дата смерти: |
11 февраля 1999 (66 лет) |
| Место смерти: |
Бостон, США |
Биография
Родился в Буэнос-Айресе, переехал в Соединенные Штаты в 1946 году во время режима Перона со своим отцом Амадо Алонсо, ведущим испанским филологом, который был тогда назначен в Гарвард. В 1954 году получил степень бакалавра в области архитектуры в Гарварде, в 1956 году получил степень магистра в области городского планирования Гарвардского института государственного управления, в 1960 году докторскую степень по регионалистике в Университете Пенсильвании[1].
В 1960 - 1961 годах Алонсо работал директором и преподавателем в отделе регионального и городского планирования в Технологическом институте Бандунга в Индонезии. В 1962 году работал приглашенным лектором в Центральном университете Венесуэлы. C 1963 до 1965 годах работал директором Центра городских исследований Гарвардского университета. Алонсо также работал в Йеле, Калифорнийском университете, Беркли и Стэнфорде. В 1964 году издал работу «Местоположение и землепользование», в котором определил смоделированный подход к формированию земельной ренты в городской окружающей среде. Его модель стала одним из столпов экономики города В 1976 году стал директором Центра исследований населения Гарвардского университета. В 1978 году стал профессором факультета общественного здравоохранения, а с 1983 по 1984 исполняющим обязанности председателя кафедры социологии факультета искусств и наук. Алонсо был консультантом и советником многих учреждений, в том числе министерства торговли США, министерства сельского хозяйства США, министерства жилищного строительства и городского развития США, Всемирного банка, Фонда ООН в области народонаселения и Фонда Форда. 11 февраля 1999 в возрасте 66 лет Уильям умер[2].
Основные идеи Алонсо
Уильям Алонсо разработал модель земельного рынка в городе и его окрестностях (модель Алонсо) на основе модели Тюнена, адаптировав её к рынку городской земли (по аналогии с сельской). Город интерпретирован как «центральный деловой район», вокруг которого расселяются рабочие. В городе тоже идет конкуренция за землю между различными видами её применения: офисы, магазины, жилье. У фирм и домохозяйств (государство не включил в свою модель) есть свои функции ставки аренды, которые показывают готовность платить за расположение относительно центра города[3].
Цена на землю в городах сильно выросла после Второй мировой войны. Этот рост наблюдался в основном на периферии больших городов, тогда как в центре цена на землю либо выросла незначительно, либо вообще упала. Рост цен на периферии был связан с ростом спроса на загородные участки, где рост пригородов был назван субурбанизацией. При этом границы города расширялись, а средний градиент плотности населения снижался[4].
Алонсо предположил, что выезд населения за город был связан с двумя факторами — ростом доходов и улучшением транспортной инфраструктуры. Рост доходов в его модели вызывает рост спроса у населения на размер участка, а снижение транспортных издержек снижает стремление жить ближе к центру. Чтобы эти процессы были учтены в модели, Алонсо, первым среди современников, ввел в функции прибыли для компаний и в функции полезности для домохозяйств такие факторы, как размер участка и удаленность участка от центра[4].
Дальнейшее развитие этой модели привело к возникновению нового направления исследований — экономика города[4].
Библиография
- Alonso W. A Theory of the Urban Land Market. Papers and Proceedings, Regional Science Association, Vol. 6, 1960, pp. 149—157.
- Alonso W. Location and Land Use. Towards a General Theory of Land Rent. Cambridge, Massachusetts, 1964, ISBN 978-0-674-53700-2
- Alonso W. The Economics of Urban Size. Papers and Proceedings of the Regional Science Association, Vol.26 1971, pp. 67-83.
Напишите отзыв о статье "Алонсо, Уильям"
Примечания
- ↑ [news.harvard.edu/gazette/1999/02.18/alonso.html HARVARD GAZETTE] (February 18, 1999).
- ↑ Ray Hutchison [books.google.ru/books?id=kFt2AwAAQBAJ&pg=PA19&lpg=PA19&dq=william+alonso+1933&source=bl&ots=2UBHo4l-KF&sig=oIeg2tIyee6oB5Z7bfnI23bvQXk&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjOpPug3PzJAhWBjnIKHW_TC4AQ6AEIRDAG#v=onepage&q=william%20alonso%201933&f=false Encyclopedia of Urban Studies] // SAGE Publications, Inc. — 2009. — Т. 1. — С. 19-20. — ISBN 978-1412914321.
- ↑ Занадворов В.С., Занадворова А.В. [ecsocman.hse.ru/data/560/645/1219/glava_6.pdf Теория экономики города]. Москва: ИКЦ Академкнига -272С. ISBN 5-94628-099-6 (2003).
- ↑ 1 2 3 Лимонов Л.Э. [studme.org/1426111624454/ekonomika/prostranstvennaya_model_goroda_uilyama_alonso Региональная экономика и пространственное развитие] // М.: Издательство Юрайт. — 2015. — Т. 1. — С. 112-128. — ISBN 978-5-9916-4444-0.
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Алонсо, Уильям
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
