Алтайская губерния

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алтайская губерния
Страна

СССР

Статус

губерния

Входила в

РСФСР

Административный центр

Барнаул

Дата образования

1917—1925

Официальный язык

русский

Население (1923)

1655 тыс.

Национальный состав

русские, украинцы, немцы

Конфессиональный состав

православные, протестанты

Площадь

127 057 км²

Примечания: преемственность
Томская губерния
Сибирский край

Алта́йская губе́рния — административно-территориальная единица Российской империи, Российской республики и РСФСР, существовавшая в 19171925 годах. Центр — город Барнаул.





История

Губерния образована по постановлению Временного правительства 17 (30) июня 1917 года из южной части Томской губернии(опубликовано постановление было 17(30) июля, но вступило в силу с момента принятия)[1].

В начале июля 1917 г. в Барнауле был образован Временный губернский исполнительный комитет во главе с губернским комиссаром — членом партии кадетов Окороковым. В Бийске алтайские националисты создали Алтайскую горную думу.

16(29) июля в Барнауле состоялся I губернский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, избравший губернское бюро Советов, большинство которого составляли представители меньшевиков и эсеров. 16(29) — 17(30) июля состоялось совещание волостных и уездных Советов крестьянских депутатов, которое образовало губисполком Советов крестьянских депутатов (большинство — эсеры).

В июне 1917 г. барнаульские большевики создали самостоятельную организацию РСДРП(б) во главе с И. В. Присягиным. В уездах продолжали действовать объединённые организации РСДРП. Во всех городах губернии летом 1917 г. действовали сильные парторганизации эсеров, опиравшиеся на разветвлённую сеть потребительской кооперации. В Бийске существовала влиятельная организация кадетов. Влияние большевиков росло: на выборах в Барнаульскую городскую думу 20 августа (2 сентября) 1917 г. большевики получили 18 мест из 61, меньшевики — 16, кадеты — 5.

В дни Корниловского выступления солдаты 24-го Западно-Сибирского стрелкового полка сместили начальника Барнаульского гарнизона и назначили на его место председателя военного отдела Совета Д. Г. Сулима. 1(14) сентября 1917 г. председателем Барнаульского совета был избран большевик М. К. Цаплин, рабочий отдел Совета возглавил Н. Д. Малюков, солдатский отдел — сторонник большевиков М. К. Казаков. Профсоюзное движение в губернии к осени также контролировалось большевиками: Центральное бюро, возглавлявшее 52 профсоюза, возглавлял И. В. Присягин. 18 сентября (1 октября) 2-й губернский Съезд Советов принял резолюцию, требовавшую передачи всей власти Советам, на следующий день образован губисполком. Началось формирование отрядов Красной Гвардии (в Барнауле до 200 бойцов под началом А. А. Селезнева и Н. Д. Малюкова, в Бийске до 130 под командованием З. Я. Двойных и Ф. Н. Худогонова). В начале октября 1917 г. в Барнауле произошли продовольственные беспорядки, вызванные повышением цен на продукты питания. I губернская партийная конференция большевиков, состоявшаяся 2(15) октября, высказалась за переход власти к Советам, нацелила большевистские организации края на подготовку вооружённого восстания. В середине октября 1917 г. после довыборов большевики добились большинства в барнаульском Совете и его исполкоме.

Информация об Октябрьском вооружённом восстании в Барнауле была получена лишь 27 октября (9 ноября). 11-13 ноября в городе прошли митинги в поддержку перехода власти Советам. 1(14) ноября за переход власти к Советам высказался Барнаульский Совет, 6(19) ноября аналогичные решения вынесли Советы Камня-на-Оби и Славгорода. 3(16) декабря 1917 г. экстренное собрание барнаульских большевиков приняло решение о свержении в кратчайшие сроки власти органов Временного правительства. На следующий день создан Военно-революционный комитет в составе Цаплина (председатель), Селезнёва, Устиновича, Казакова, Малюкова и Карева, который распустил Комитет спасения революции, ввёл в городе осадное положение, занял важнейшие пункты и направил своих комиссаров в учреждения города и губернии. 7(20) декабря в Барнауле была установлена Советская власть.

Переход власти к Советам на территории губернии провозгласил состоявшийся 9-16 февраля 2-й губернский съезд Советов крестьянских депутатов. В Горном Алтае власть захватили националисты, создавшие 21 февраля 1918 г. в Улале Каракорумскую горную управу.

Постановлением ВЦИК от 27 августа 1919 года из Омской губернии передан Славгородский уезд.

В начале июня 1920 года в Славгородском уезде состоялся мятеж против советской власти. Основные события развернулись в Родинской волости. Восстание возглавил бывший председатель Родинского волисполкома Захар Иванович Роговой и его секретарь Пётр Константинович Романов. Мятеж был подавлен, Роговой и Романов были расстреляны.

Постановлением ВЦИК от 17 января 1921 года Славгородский уезд передан в Омскую губернию.

Председатели губисполкома[2]

С февраля по июнь 1918 и с декабря 1919 по май 1925 губернией руководил исполнительный комитет Алтайского губернского совета рабочих, крестьянских и солдатских (красноармейских) депутатов (губисполком)

февраль - июнь 1918 Цаплин, Матвей Константинович

июль 1920 - май 1921 Пахомов, Павел Леонтьевич

июнь 1921 - март 1922 Полюдов, Евгений Венедиктович

март 1922 - сентябрь 1923 Грансберг, Христофор Давидович

сентябрь 1923 - май 1924 Гольдич, Лев Ефимович

июнь 1924 - май 1925 Позднышев, Александр Никитич

Экономика

По состоянию на 1917 г. большая часть населения (92 %) были заняты в сельском хозяйстве. Губерния являлась поставщиком товарного хлеба, масла, молочных продуктов. 1/6 часть крестьянских хозяйств являлась кулацкими, им принадлежали около 50 % пашни и около 40 % лошадей.

Промышленность была представлена главным образом мелкими предприятиями по переработке сельскохозяйственного сырья.

Административно-территориальное устройство

Первоначально делилась на 5 уездов:

В 1918 образован Кара-Корумский (Горно-Алтайский) уезд.

В 1920 образован Бухтарминский уезд, а Славгородский передан в Омскую губернию.

В 1921 Бухтарминский уезд был передан в Семипалатинскую губернию, а Каменский — в Ново-Николаевскую.

В 1922 Змеиногорский уезд переименован в Рубцовский. В том же году Горно-Алтайский уезд преобразован в Ойратскую АО и выведен из состава Алтайской губернии. В 1924 все уезды разделены на районы.

25 мая 1925 года губерния и уезды ликвидированы. Их территория стала частью нового Сибирского края.

Источники

  • Великая Октябрьская социалистическая революция: энциклопедия. / Под ред. П. А. Голуба, Ю. И. Кораблева, М. И. Кузнецова, Ю. Ю. Фигатора. — 3-е изд. — М.: Сов. Энциклопедия. — с. 37-38.

Напишите отзыв о статье "Алтайская губерния"

Примечания

  1. [elib.tomsk.ru/purl/1-7529/ Постановление Временного правительства от 17 (30) июня 1917 года «Об образовании в Томской губернии 4 новых уездов и о разделении её на две губернии: Томскую и Алтайскую»]
  2. [www.knowbysight.info/1_RSFSR/05062.asp Алтайская губерния]

Отрывок, характеризующий Алтайская губерния

– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.