Алтайская железная дорога (1915)

Алтайская железная дорога — частная железная дорога, построенная в 1913 — 1915 годах

Проектирование

В 1858 году была высказана идея строительства железной дороги Саратов-Семипалатинск-Минусинск и далее до Амура. Потом министр путей сообщения Константин Посьет предложил построить железную дорогу Омск-Барнаул-Бийск. В 1887—1888 годах рассматривались направления Оренбург-Акмолинск-Бийск-Маньчжурия-Владивосток и Оренбург-Семипалатинск-Бийск-Кузнецк-Байкал. Все эти проекты не были осуществлены, так как шла ожесточённая борьба как по вопросу направления строительства, так и по вопросу его финансирования (строить дорогу за казённый счёт или отдать дело частному капиталу).

В 1903 году была введена в эксплуатацию Транссибирская магистраль. Однако основная масса грузов с юга Западной Сибири могла попасть на неё только в короткий летний навигационный период по реке Обь, а зимой товары могли перевозиться только гужевым способом. Отсутствие постоянной связи с рынком и невозможность быстрого оборота капитала тормозило развитие регионов и способствовало активности местных коммерческих кругов при обсуждении вопросов о железнодорожном строительстве.

В 1907—1911 годах на заседаниях городских дум Новониколаевска, Барнаула, Бийска и Семипалатинска был поставлен вопрос о строительстве новой железнодорожной магистрали. Главную роль в отстаивании проекта, выгодного алтайским городам, сыграл городской голова Новониколаевска предприниматель Владимир Ипполитович Жернаков, а основными оппонентами были деловые круги Томска, не желавшие уступить Алтаю зону экономического влияния к югу от Транссиба. На совещании с представителями Кабинета по выработке плана железнодорожного строительства в Томской губернии, которое состоялось в Томске в ноябре 1908 года, представители Томска высказались на направление Барнаул-Тайга, а представители алтайских городов — за направление Барнаул-Новониколаевск.

В 1909 году, после окончания работы Петербургской комиссии о новых железных дорогах, В. И. Жернаков послал в столицу «Соображения о стратегическом значении железнодорожной линии Семипалатинск-Барнаул-Бийск-Новониколаевск»; также он написал и отослал «Ходатайство алтайских городов перед Управлением Кабинета Его Императорского Величества о постройке железной дороги по маршруту Новониколаевск-Барнаул-Бийск-Семипалатинск».

В связи с тем, что служебные обязанности вынуждали В. И. Жернакова находиться в Новониколаевске, постановлением Новониколаевской городской думы от 19 июля 1910 года в столицу был отправлен инженер-строитель Сигмунд Феликсович Дунин-Марцинкевич «для всестороннего освещения вопроса о направлении Алтайской железной дороги путём личных бесед с членами законодательных учреждений и заинтересованных обществ и для участия в различных комиссиях».

В 1910—1912 году Государственный совет рассматривал разные варианты железнодорожного строительства, пока, наконец, 10 марта 1912 года вопрос об Алтайской дороге не был окончательно решён; Высочайшее утверждение состоялось 3 июня 1912 года. Всё это время В. И. Жернаков чуть ли не еженедельно слал телеграммы в Санкт-Петербург, Бийск, Барнаул, Семипалатинск, Томск, не раз сам ездил в столицу для личных переговоров с нужными для решения вопроса о строительстве людьми.

Строительство

Учредителем АО стал Русско—Французский банковский синдикат («Учетно-ссудный», «Петербургский Международный», «Русский» и «Торгово-Промышленный» банки. Впоследствии в состав консорциума вошли ещё пять российских и два французских банка)

Главным инженером строительства был назначен Григорий Моисеевич Будагов. Главным архитектором на строительстве Алтайской ж. д. был В.А.Фомин.

Сооружение дороги началось 1 июля 1913 года в Семипалатинске при закладке пассажирского здания.

30 июля 1913 года был заложен вокзал на станции «Алтайская».

19 октября 1913 года началось строительство железнодорожного моста через Обь под руководством Делебовского.

Весной 1914 года было заложено здание вокзала станции Барнаул

28 мая 1914 года состоялась закладка ж. д. вокзала в Бийске

15 января 1915 года между Новониколаевском и Бийском открылось временное движение.

С августа 1915 года открылось временное движение между Барнаулом и Семипалатинском.

25 сентября специальной Комиссией, прибывшей из Петрограда, произведена окончательная приёмка ж. д. моста через реку Обь.

8 октября 1915 года из Новониколаевска в Барнаул был отправлен первый пассажирский поезд.

21 октября 1915 года в 12 часов на станции Барнаул состоялся молебен, освятивший открытие Алтайской железной дороги.

Эксплуатация

Протяженность дороги составляла от Новониколаевска до Семипалатинска — 653 км, от Алтайской до Бийска — 147 км.

На дороге было устроено 22 станции, 3 технических разъезда и 50 площадок для не открытых разъездов.

В начале 1918 года железную дорогу национализировали, её комиссаром был назначен барнаульский большевик, машинист паровоза Т. А. Тяптин. Вскоре она вошла в состав Томской железной дороги.

Источники

• Л. Н. Воробцова «Деятельность городской думы Новониколаевска и её городского головы В. И. Жернакова по защите проекта Алтайской железной дороги» в межвузовском сборнике научных трудов «Из прошлого Сибири. Выпуск 3, часть 1» — Новосибирск, Новосибирский государственный университет, 1998

Ссылки

• [www.politsib.ru/news/56277 Алтайская железная дорога - мечта барнаульских и бийских предпринимателей, которая начала осуществляться 100 лет назад]. [www.webcitation.org/6BilRBpd7 Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
• [barnaulindustry.ru/yeto-nuzhno-znat/184-altayskaya-zheleznaya-doroga.html Алтайская железная дорога]. [www.webcitation.org/6BilUIMRs Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Алтайская железная дорога (1915)

В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.