Алтайский-Королёв, Константин Николаевич

Константин Николаевич Алтайский-Королёв
Имя при рождении:	Константин Николаевич Королёв
Псевдонимы:	Алтайский К.
Дата рождения:	18 (31) декабря 1902(1902-12-31)
Место рождения:	Сызрань
Дата смерти:	1978(1978)
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	поэт, прозаик, переводчик
Язык произведений:	русский

Константин Николаевич Алтайский-Королёв (18 [31] декабря 1902, Сызрань — 1978) — российский советский поэт, писатель, переводчик.

Биография

Дебютировал в родной Сызрани. В 1921 газета «Сызранский коммунар» опубликовала его первые стихи. Поэзия Алтайского вошла в коллективный сборник «Зеленые побеги», который был издан в Сызрани в том же году. Позднее выпустил поэтические книги «Алое таяние» и «Ленин» (обе — в Вятске в 1925 г.), «Дети улицы» (Калуга, 1927) и др.

До 1938 жил в Москве.

По обвинению в связи с участником террористической группы Семëновым-Алданом в апреле 1938 был арестован. На следствии из-за сильных избиений вину признал. В дальнейшем от «признательных» показаний отказался. 25 марта 1939 года Военным трибуналом Московского Военного округа был осуждëн на 10 лет и отбывал заключение в Нижне-Ингашском ОЛП Красноярского исправительно-трудового лагеря (Краслаг). В 1944 году освобождён из лагеря по пересмотру дела. Остался работать в Краслаге, руководил культбригадой, был лектором КВЧ, работал старшим экономистом.

В 1946 году по вызову Союза писателей уехал в Москву. Три года жил беззаботным в Москве. В марте 1949 последовал повторный арест и ссылка на поселение в Красноярский край. Направлен в Южно-Енисейск, затем в 1950 году по собственной просьбе переведён в связи с болезнью в Енисейск, где устроился на работу маляром.

Из ссылки был освобождëн в июле 1954 года, уехал в Москву.

Семья

Приёмная дочь — Вера Алтайская (1919—1978), советская актриса, ставшая популярной ролями в детских сказках и комедиях.

Творчество

Биограф Клима Ворошилова, написал о нëм две книги. Автор около 20-ти публикаций о маршале. Один из основных в СССР переводчиков казахского акына Джамбула Джабаева.

Известен как переводчик стихов с казахского (Джамбул, «Песни и поэмы», М., 1938), калмыцкого («Земля калмыцкая. Переводы и стихи», 1959), белорусского (М. Хведарович (сборник «Зацветает лëн», 1959) языков, автор нескольких сборников очерков и романов.

Избранная библиография

• Алое таяние (1925),
• Ленин (1925),
• Дети улицы (1927),
• Буденовка (1928),
• Спичстрой (поэма , 1931)
• сборники стихов «Казахстан мой!» (1958)
• Рабкорья хватка. [Очерки из быта рабкоров и селькоров] (1930)
• [elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=495359&basename=OldBook Ворошилов. Поэма] (1931)
• Донбасс о Ворошилове (1931)
• Рассказы об агрономе Литвиненко (1932)
• Матрос Железняк. Роман (1960)
• Гудок в степи (роман, совм. с М. Каратаевым) (1960.)
• Циолковский рассказывает... (1967) и др.

Ссылки

• [www.memorial.krsk.ru/Articles/Enisey/4.htm Алтайский-Королёв Константин Николаевич]. Красноярское общество «Мемориал». Проверено 28 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fgb0kPV8 Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
• [travel.syzran.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=123 Константин Алтайский-Королев]

Отрывок, характеризующий Алтайский-Королёв, Константин Николаевич

Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.