Алтарь

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Алта́рь (лат. altarium) — жертвенник (от altaria — навершие жертвенника, приспособление для сжигания жертвы; от altus — высокийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3065 дней]). Первоначально — сооружение для совершения ритуальных жертвоприношений.





У древних язычников

Обычно сооружался из природных материалов (камней, земли, глины и т. д.) в святых местах: на полянах, у ручья, в роще, то есть там, где впервые или наиболее ярко произошло взаимодействие с божеством. В Древней Греции приобрёл вид храмов (см., например, известный Пергамский алтарь в Берлине).

Витрувий закрепляет ориентировку алтаря на восток[1].

В христианской Церкви

На Востоке

На православном христианском Востоке алтарём называют возвышенную восточную часть христианского храма, предназначенную для священнослужителей и обычно отделённую от средней части храма иконостасом. В центре алтаря находится престол в виде квадратного стола, на котором обычно находится антиминс, завёрнутый в илитон, богослужебное Евангелие, напрестольный крест, дарохранительница, дароносица и святое Миро в крестильном ящике. Под престолом или в антиминсе находится часть святых мощей — в соответствии с древней христианской традицией совершать литургию на гробницах мучеников в катакомбах. Над престолом иногда сооружается сень с подвешенным образом парящего голубя, символизирующего Святого Духа, сходящего на Святые Дары.

В соответствии с древними традициями, восточная стена алтаря устраивается в виде полукружия — апсиды. В её центральной части помещается образ Господа Вседержителя, восседающего на троне, или образ Христа, причащающего апостолов. Под этим образом, прямо против престола, сооружается возвышение — горнее место (горний по-славянски значит «вышний», «возвышенный»), которое является образом Небесного престола Господа Вседержителя. Каждый раз, проходя мимо горнего места, необходимо перекреститься и поклониться Ему. Во многих храмах на горнем месте стоит кресло для архиерея, а с боков от него и ниже — сиденья для священников.

Сразу за престолом перед горним местом обычно ставится семисвечник в виде разветвляющегося столпа с семью лампадами.

У восточной стороны престола на длинных древках справа от семисвечника устанавливается запрестольный крест, а слева — запрестольная икона Божией Матери.

В северо-восточной части алтаря обычно у стены находится жертвенник — особый стол для совершения проскомидии. По внешнему устройству жертвенник во многом подобен престолу: его облачают в те же одежды (срачицу и индитию), а, в перерывах между богослужениями, также покрывают пеленой. Как и к престолу, к жертвеннику прикасаются только священнослужители[2].

У западной стены алтаря к югу между Царскими вратами и пономарскими часто ставится стасидия для настоятеля храма.

Между престолом и Царскими вратами разрешается проходить только священнослужителям во время богослужений. Обычно здесь постилается ковёр с дорожкой на амвон, иногда до аналоя посреди храма. Ковровое покрытие может быть вокруг престола, перед жертвенником и стасидией, или сплошное по всему алтарю.

У северной или южной стены алтаря может быть кадильная ниша и умывальница.

В храме может быть несколько алтарей и престолов. На одном престоле дозволяется служить литургию только один раз в день.

В греческих Церквах святой алтарь называют греч. ἰερòν Βῆμα.

По канонам Восточной Церкви, в алтарь дозволяется входить только священно- и церковнослужителям и при совершении таинства Крещения. На практике делается исключение для помогающих в алтаре мужчин (алтарников); в женских монастырях их заменяют, согласно канонам, монахини преклонного возраста (15-е правило Никифора Исповедника). Бывают и другие исключения.

В России

В дореволюционной России, в принципе, как и сейчас, в алтаре во время богослужения мог присутствовать, по благословению настоятеля, кто-либо из особенно известных и уважаемых прихожан.

Президенты В. В. Путин и Д. А. Медведев неоднократно присутствовали в алтарях во время богослужения, как и другие видные церковные ктиторы.

Согласно церковному праву принимать Святые Тайны в алтаре могут только епископы, пресвитеры и диаконы, а также православные цари (постановления Соборов: Лаодикийского 14 и 19; VI Вселенского 69; VII Вселенского 14). Однако в современной практике в исключительных ситуациях (например, в Великий четверг) в алтаре причащаются и миряне. В частности, такого права удостаиваются студенты некоторых духовных учебных заведений, мирским чином, но не на регулярной основе[3].

На Западе

В христианстве термин «алтарь» имеет два значения.

На Западе алтарём называется сам престол, на котором совершается Евхаристическая Жертва; часть храма, в которой он находится, именуется пресвитерием.

Часто алтарём называется также алтарная картина — живописное изображение или композиция из живописных, скульптурных и архитектурных элементов, размещённая над престолом (например, «Гентский алтарь» Яна ван Эйка).

Буддизм

Обычный буддийский алтарь располагается на самом высоком месте и состоит из нескольких групп объектов. Самыми важными являются три объекта, которые представляют тело, речь и ум Будды. Из них состоит базовый алтарь. Первым из этих объектов является статуя Будды или бодхисаттвы, которая помещается в центре. Вторым объектом является сакральный текст, символизирующий речь Будды. Он завёрнут в тёмно-красную или жёлтую ткань и располагается слева от Будды. С правого бока алтаря размещается ступа, как символ ума Будды. Вместо каждого из этих объектов могут быть использованы изображения.

Вокруг этих объектов могут располагаться изображения будд, бодхисаттв, лам и защитников. В Ваджраяне, в частности в тибетском буддизме, центральным аспектом является лама или учитель. Вокруг него могут размещаться идамы и защитники.

Вторая группа объектов относится к дарам. Обычно используют семь чаш с дарами Будде и бодхисаттвам. Они должны быть расположены по прямой линии и содержать (слева направо): питьевую воду; воду для умывания; рис и цветы; рис и благовония; свечу, ароматизированную воду, рис и еду. Иногда среди даров есть морская раковина и колокольчик (тинг-шаг), символизирующие пробуждение существ, которые слушают Дхарму.

К третьей группе объектов относят предметы, которые используют во время особых ритуалов (или постоянно). К ним относят тормы, дордже, колокольчик, хрустальный шар.

См. также

Напишите отзыв о статье "Алтарь"

Примечания

  1. Десять книг об архитектуре, кн.IV
  2. Алексей Кашкин. „Устав православного богослужения“. Саратов, 2010 г., стр. 39, 41-43.
  3. Иеромонах Иов (Гумеров). [www.pravoslavie.ru/answers/6866.htm О современной практике вхождения в алтарь] // Православие.ру, 27.10.2006

Ссылки

  • Марков Н. Ф. [www.biblioteka3.ru/biblioteka/pravoslavnaja-bogoslovskaja-jenciklopedija/tom-1/altar.html Алтарь] // Православная богословская энциклопедия. — СПб.: Издание Петроград. Приложение к духовному журналу «Странник», 1900. — Т. 1.
  • Алтарь, жертвенник // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [patriarchia.ru/db/text/35126.html Глоссарий сайта Московской Патриархии]
  • [liturgy.ru/docs/1hram3.php Алтарь (сайт liturgy.ru)]
  • [www.buddhism.ru/glossary/dict01.php Словарь буддийских терминов. Алтарь] (рус.). Проверено 7 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZL2tJgw Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
  • [dazan.spb.ru/library1/77/ Буддийский алтарь и его устройство. Геше Джампа Дакпа.] (рус.). Проверено 7 ноября 2010. [www.webcitation.org/67ZL3WtyZ Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Алтарь

Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.