Алутин, Владимир Андреевич
| Владимир Андреевич Алутин | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения |
село Ключи, Вольский уезд, Саратовская губерния, Российская империя | ||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы |
?-1937 | ||
| Звание |
| ||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Владимир Андреевич Алутин (1895—1937) — полковник Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Гражданской войны, дважды Краснознамёнец (1922, 1923).
Биография
Владимир Алутин родился в 1895 году в селе Ключи Вольского уезда Саратовской губернии. Окончил начальную школу[1].
После Октябрьской революции пошёл на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1919 году вступил в партию большевиков. Участвовал в боях Гражданской войны, будучи командиром роты, батальона 95-го стрелкового полка. Неоднократно отличался в боях.
Приказом Революционного Военного Совета Республики № 65 в 1922 году Владимир Алутин был награждён первым орденом Красного Знамени РСФСР[2].
Приказом Революционного Военного Совета Республики № 353 в 1923 году Владимир Алутин вторично был награждён орденом Красного Знамени РСФСР[2].
После окончания войны Алутин продолжил службу в Рабоче-крестьянской Красной Армии. Был помощником командира стрелкового полка, затем помощником коменданта Московского Кремля. Позднее Алутин был назначен командиром 250-го стрелкового полка 84-й стрелковой дивизии, а ещё через некоторое время стал помощником начальника 2-го отдела Административно-мобилизационного управления РККА[3]. Проживал в Москве[1].
22 сентября 1937 года Алутин был арестован органами НКВД СССР по обвинению в членстве в троцкистской организации и участии в антисоветском военно-фашистском заговоре. 15 ноября 1937 года Военная коллегия Верховного Суда СССР признала Алутина виновным в предъявленных ему обвинениях и приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в тот же день. Прах Алутина захоронен на Донском кладбище Москвы[1].
Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 11 июля 1957 года Владимир Андреевич Алутин был посмертно реабилитирован[1].
Напишите отзыв о статье "Алутин, Владимир Андреевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog/?t=page&id=23848 Алутин Владимир Андреевич] (рус.). Сахаровский центр. Проверено 3 января 2014.
- ↑ 1 2 Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием.
- ↑ [kdkv.narod.ru/WW1/Prim/Spis-BKZ-prim.html#REPR_1005 Алутин Владимир Андреевич. ВИЖ 75/11.] (рус.). ВИЖ. Проверено 3 января 2014.
Литература
- «Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием». Воениздат, 1926.
Отрывок, характеризующий Алутин, Владимир Андреевич
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
