Алфераки, Михаил Михайлович
| Михаил Михайлович Алфераки | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
19 декабря 1958 (69 лет) |
Михаи́л Миха́йлович Алфераки (1889—1958) — есаул лейб-гвардии Казачьего полка, герой Первой мировой войны.
Биография
Из потомственных дворян. Сын камергера Михаила Николаевича Алфераки и жены его Марии Николаевны Грековой (ум. 1911).
В 1906 году поступил в Пажеский корпус, по окончании курса которого 6 августа 1909 года произведен был из камер-пажей в хорунжие лейб-гвардии Казачьего полка. Произведен в сотники 6 декабря 1913 года, со старшинством с 6 августа 1913.
В Первую мировую войну вступил в рядах лейб-гвардии Казачьего полка. Был ранен 31 января 1915 года. Пожалован Георгиевским оружием
|
За то, что, будучи в чине сотника, в бою 31-го августа 1915 года, командуя 2-мя пулеметами лейб-гвардии Казачьего полка на правом фланге позиции, занятой спешенными сотнями между д. Госпоришки и д. Троки, по собственной инициативе, жертвуя собой, под огнем тяжелой артиллерии, разрушившей наши окопы, после того, как занимавшие их части отошли, остался на позиции без прикрытия; лично повернул свой пулемет вдоль окопов и лично же открыл огонь по накапливающимся в занятом окопе немцам. Будучи ранен последовательно четырьмя пулями в голову, причем одной из них разрывной, продолжал стрелять, не давая немцам распространиться с фланга и дал возможность спешенным казакам отойти. Стрелял, пока пулемет не пришел в негодность, а он не стал терять сознания; после чего был вынесен двумя оставшимися с ним пулеметчиками. | 
|
Произведен в подъесаулы 29 мая 1916 года, со старшинством с 19 июля 1915. 18 октября 1916 года назначен адъютантом войскового наказного атамана войска Донского, с оставлением в списках полка. 10 июля 1917 года назначен командующим 2-й сотней гвардии Казачьего полка, был произведен в есаулы.
В Гражданскую войну участвовал в Белом движении в составе Донской армии. В начале 1920 года эвакуировался из Новороссийска на корабле «Борис». Был произведен в полковники. Вышел в отставку 24 июня 1920 года.
В эмиграции в Греции. Служил в частных компаниях. Принимал деятельное участие в создании Афинской казачьей станицы, был членом правления станицы. Состоял членом Союза русских военных инвалидов. Скончался в 1958 году. Похоронен на русском кладбище в Пирее.
Был женат на Татьяне Петровне Яновой (1895—1983), дочери генерал-майора П. И. Янова (1864—1937). Детей в браке не было.
Награды
- Орден Святого Станислава 3-й ст. (1913);
- Орден Святой Анны 4-й ст. с надписью «за храбрость» (ВП 16.02.1915);
- Орден Святой Анны 3-й ст. с мечами и бантом (ВП 8.03.1915);
- Орден Святого Станислава 2-й ст. с мечами (19.11.1915);
- Георгиевское оружие (ВП 10.02.1917).
иностранные:
- английский Военный крест.
Источники
- Русский Инвалид, № 68. Часть официальная. — 19-го марта 1917 г. — С. 2.
- Жалнина-Василькиоти И. Л. «Родной земли комок сухой». Русский некрополь в Греции. — М.: Книжница : Русский путь, 2012. — С. 51.
- Клепов М. Ю. Офицеры — Георгиевские кавалеры Первой мировой войны. — М.: «Минувшее», 2015.
Напишите отзыв о статье "Алфераки, Михаил Михайлович"
Отрывок, характеризующий Алфераки, Михаил Михайлович
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
