Алфёров, Игорь Александрович

Игорь Александрович Алфёров
укр. Ігор Олександрович Алфьоров
Основные сведения
Место рождения	с. Константиновка, Марьинский район, Сталинский округ, УССР, СССР
Работы и достижения
Учёба:	Харьковский инженерно-строительный институт
Работал в городах	Харьков, Киев
Важнейшие постройки	монумента в честь провозглашения Советской власти на Украине (соавтор)
Градостроительные проекты	Ханой
Премии

И́горь Алекса́ндрович Алфёров (1930—1978) — советский архитектор украинского происхождения.

Биография

Родился 25 января 1930 года в селе Константиновка (ныне Марьинский район, Донецкая область, Украина).

• В 1955 году окончил Харьковский инженерно-строительный институт.
• В 1965—1975 — главный архитектор Харькова.
• В 1975—1978 — первый заместитель главы Госстроя УССР.

Умер 13 февраля 1978 года. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.

Творчество

Принимал участие в разработке генеральных планов следующих городов:

• Котовск (1957);
• Новый Донбасс (1958);
• Гуляйполе, Белополье, Ворожба (все — 1960);
• Жёлтые Воды (1963);
• Харьков (1967).

В 1961 — 1962 годах — руководитель разработки генерального плана Ханоя (Вьетнам).

Соавтор монумента в честь провозглашения Советской власти на Украине (Харьков, 1975) и мемориального комплекса Славы (Мемориал (Харьков), 1977).

Премии

• Государственная премия УССР имени Т. Г. Шевченко (1977) — за монумент в Харькове в честь провозглашения Советской власти

Литература

• Мистецтво України: Біографічний довідник. — К., 1997. — С. 15.
• Лабінський М. Г. Алфьоров Ігор Олександрович // Енциклопедія Сучасної України. — Т. 1. — К., 2001. — С. 400—401.
• Шевченківські лауреати. 1962—2001: Енциклопедичний довідник. — К., 2001. — С. 17—18.

Отрывок, характеризующий Алфёров, Игорь Александрович

Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.