Алхимов, Владимир Сергеевич

Владимир Сергеевич Алхимов
Председатель правления Госбанка СССР
11 октября 1976 — 10 января 1986
Предшественник:	Мефодий Наумович Свешников
Преемник:	Виктор Владимирович Деменцев
Рождение:	деревня Никулино, Краснинский уезд, Смоленская губерния, РСФСР
Место погребения:	Новодевичье кладбище
Партия:	ВКП(б) / КПСС
Образование:	Ленинградский финансовый институт; Всесоюзная академия внешней торговли
Учёная степень:	кандидат экономических наук
Военная служба
Годы службы:	1941—1946
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:
Звание:
Сражения:	Великая Отечественная война, Советско-японская война
Награды:

Влади́мир Серге́евич Алхи́мов (25 октября 1919, деревня Никулино, Смоленская губерния — 9 января 1993, Москва) — советский экономист, кандидат экономических наук, Герой Советского Союза; в 1976—1986 годах — руководитель Государственного банка СССР.

Биография

В. С. Алхимов родился в Смоленской области в крестьянской семье. Окончил семилетку. В 1935—1938 — студент бюджетного отделения Смоленского финансово-экономического техникума по специальности «инспектор госбюджета». В 1938 году как отличник учёбы был направлен на обучение в Ленинградский финансово-экономический институт.

В июне 1941 ушёл из института на фронт добровольцем. В 1942 вступил в ВКП(б). Воевал на Ленинградском, Западном и 3-м Белорусском фронтах. Окончил артучилище. Гвардии лейтенант В. Алхимов отличился 7 августа 1944 года в бою за населенный пункт Тупики (Литва). При отражении контратаки 35 танков, за которыми следовала пехота, он, будучи корректировщиком огня, вызвал огонь дивизиона на себя. 6 танков были подбиты, остальные не могли прорваться сквозь заградительный огонь и повернули обратно. 24 марта 1945 года В. С. Алхимову присвоено звание Героя Советского Союза. Участвовал в войне с Японией. В ноябре 1946 года демобилизовался из Советской Армии и возвратился в институт.

После окончания в 1947 году Ленинградского финансового института по рекомендации партийных органов был направлен на учёбу во Всесоюзную академию внешней торговли.

В 1947—1950 годах — слушатель Всесоюзной академии внешней торговли. После окончания академии в 1950—1955 годах работал заведующим отделом цен Научно-исследовательского конъюнктурного института Министерства внешней торговли СССР. В 1955—1958 годах — заместитель директора этого института по научной работе. В 1958—1960 годах — торговый советник СССР в США. В 1960—1967 годах — заместитель начальника, начальник главного валютного управления Министерства внешней торговли. В 1967—1976 годах — заместитель министра внешней торговли СССР. В 1976—1986 годах — Председатель Правления Государственного банка СССР. В 1977 году — депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 10—11-го созывов от Татарской ССР, член ЦК КПСС в 1982—1986 годах (кандидат в члены с 1981 года).

Умер 9 января 1993 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 10).

Награды и звания

• Герой Советского Союза (24.3.1945)
• два орден Отечественной войны I степени (17.8.1944; 1985)
• орден Красной Звезды (14.2.1945; был представлен к ордену Александра Невского)
• три ордена Ленина
• орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта».
• В 1979 году за большие заслуги перед народом, страной, отчим смоленским краем, ратные и трудовые дела В. С. Алхимову присвоено звание «Почётный гражданин Смоленска».

Публикации

• Алхимов В. С. [www.vep.ru/bbl/history/cbr39.html Из воспоминаний о Великой Отечественной войне] // История Государственного банка СССР в документах. — М.: Финансы, 1971. — 460 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3010 Алхимов, Владимир Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.cbr.ru/today/history/print.asp?file=Alkhimov.htm О Владимире Сергеевиче Алхимове на сайте Банка России].
• Соколова Е. [www.rg.ru/anons/arc_1999/1026/5.htm Человек, который «обокрал Америку»] // Российская газета. — 1999. — 26 октября.
• Моисеев И. [faces.ng.ru/printed/necropolis/1999-12-10/6_magician.html Маг финансов] // Независимая газета. — 1999. — 10 декабря.

Отрывок, характеризующий Алхимов, Владимир Сергеевич

– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]