Алчность краснокожего

Эпизод «Южного парка»

Алчность краснокожего
Red Man's Greed
Сезон:	7
Эпизод:	707 (#103)
Сценарист:	Трей Паркер
Режиссёр:	Трей Паркер
Вышел:	30 апреля 2003 года

Алчность краснокожего (англ. Red Man's Greed) — 7 эпизод 7 сезона (№ 103) сериала «Южный парк», его премьера состоялась 30 апреля 2003 года. Эпизод пародирует притеснения индейцев в XIX веке. Приглашённой звездой в эпизоде является Алекс Глик.

Сюжет

Кайл, Стэн, Картман, Кенни вместе с родителями отправляются в казино коренных американцев «Три пера». Детей уводят в комедийный клуб, а сами родители «идут выигрывать». Первым на очереди стоит блэк-джек. Женщинам эта забава не нравится, и они идут к игровым автоматам. Рэнди и Джеральд только смеются над ними, ведь «там можно выиграть целых 30 долларов».

Мальчики пытаются понять юмор краснокожих. Совсем не смешные шутки и ритмичный смех индейцев вызывают у ребят неприязнь.

Джеральд проигрывает 26 тысяч долларов, чтобы добыть эти деньги, ему пришлось продать дом, и теперь он бездомный. Он рассказывает Рэнди, что является заядлым игроком и не умеет останавливаться.

При встрече с Шейлой и Кайлом сын говорит отцу, что им пора «сваливать отсюда». Джеральд принимает это слишком буквально и говорит, что завтра они уезжают из Южного Парка.

Тем временем руководство «Три пера» планирует построить суперскоростное шоссе от казино к Денверу. Но на пути стоит Южный Парк, и руководители решают выкупить городок, чтобы снести его.

На городском собрании мэр сообщает жителям, что индейцы предлагают некую сумму за снос домов. Рэнди говорит, что стоит выкупить Южный Парк. Но сумма в 300 тысяч долларов не устраивает ни единого горожанина.

Дети в печали сидят на лестнице около библиотеки и вспоминают, как им было хорошо за 6 с половиной сезонов. Они решают выкупить город, но для этого нужно придумать способ, где бы раздобыть 300 тысяч. Картман предлагает заразить Кайла СПИДом и организовать благотворительный фонд, а потом украсть оттуда все деньги. Баттерс предлагает провести парад собачек, ведь это так мило.

В итоге ребята предлагают своим родителям пойти в казино с 10 тысячами, которые они набрали со всего города, и поставить на число в рулетке. Выигрыш составит 35 к 1, то есть появится нужная сумма. Терять людям нечего, и жители соглашаются.

Рэнди, возглавляя народ, идёт в казино и ставит 10 тысяч на число «31». Весь зал замирает в ожидании… и шарик останавливается именно на этом номере! Но тут на горожан что-то находит, и они решают поставить 350 тысяч ещё раз, чтобы стать миллионерами. В этот раз им не везёт, и они проигрывают. По пути домой Стэн сравнивает горожан с индейцами, ведь они такие же жадные.

На следующий день всем остаётся только одно: пойти и получить деньги за снос домов. Стэн, Кайл, Картман и Кенни пытаются переубедить жителей Южного Парка и «дать краснокожим по яйцам». Но те говорят, что таковы законы экономики и они переедут в другие города. Мальчикам ничего другого не остаётся, кроме как встать перед грузовиками и прочей техникой индейцев и не дать им снести Южный Парк. На подмогу ребятам все-таки приходят остальные жители. Коренные американцы отступают, но обещают вернуться.

Индейцы решают не убирать горожан с дороги силой, а взять хитростью. Они готовят множество одеял, заражённых атипичной пневмонией (для этого индейцы натирают одеяла больными китайцами), и дарят их жителям города. Вскоре весь Южный Парк заболевает пневмонией. Рэнди уверен, что, скорее всего, он не выживет, хотя тут же уточняет, что у атипичной пневмонии всего 2 % смертельных исходов. Он говорит сыну, чтобы тот нашёл лекарство от атипичной пневмонии.

Стэн отправляется к мудрецу из Белоукрика. Тот оказывается мужичком, живущим с кучей кошек в трейлере. Он даёт Стэну «пакет с видениями» и просит вдохнуть, чтобы поговорить с духами предков.

Между тем жителям Южного Парка становится всё хуже. Но и сын главного краснокожего тоже заболевает, так как пил из одного стакана с заражёнными пневмонией китайцами.

Стэну приходит видение, что вылечиться можно с помощью куриного супа, аспирина и Спрайта. Весь город снова здоров.

Приезжает краснокожий вождь, намереваясь снести город, так как думает, что все жители ослабели. Он видит, что от пневмонии можно вылечиться, и просит у горожан лекарства, чтобы спасти своего сына. Тот вылечивается, и вождь даёт возможность Южному Парку жить, как раньше.

Интересные факты

• Способ сломить сопротивление жителей Южного Парка, заразив их пневмонией с помощью инфицированных одеял — отсылка к аналогичным действиям при войне с коренными американцами в ХІХ веке, когда завоеватели распространяли одеяла, зараженные оспой.
• В речи перед индейцами, посвящённой любви к своему городу, Стэн упоминает о том, что его жители покупают товары в своём Wal-Mart'е, хотя первый Wal-Mart (под названием «Wall-Mart») будет открыт в Саут-Парке в посвящённой этому серии «Кое-что о том, как пришёл Wall-Mart» лишь в восьмом сезоне.
• В эпизоде принимает участие персонаж по имени Алекс, который дает комментарии происходящему и произносит мораль в конце серии. Но ребята в итоге прогоняют его, после чего тот машет в камеру и передает привет своей родне.
• Когда Стэн вспоминает, как им было хорошо в Южном парке, показывают фрагменты из прошлых эпизодов:
  • Массовые беспорядки в городе («Конъюнктивит»)
  • Картман, превратившийся в монстра, разрушает город («Школьный портфель»)
  • Жители города сражаются с генетически модифицированными индейками-убийцами («Кошмарный Марвин»)
  • Дымовой змей разрушает город («Лето — отстой»)
  • Рыцари сражаются с магическим драконом («Большая общественная проблема»)
  • Драка сторонников и противников Иракской войны («Я люблю кантри»)
  • Сражение «южан» и «северян» («Алый знак веселья»)
  • Волна экскрементов заливает город («Солёные шоколадные яйца Шефа»)
  • Меха-Стрейзенд бродит по городу и крушит его («Меха-Стрейзанд»)

Ссылки

• [southpark.cc.com/full-episodes/s07e07-red-mans-greed «Red Man’s Greed» на сайте South Park Studios]
• «Алчность краснокожего» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Алчность краснокожего

– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.