Альбатросовые

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Альбатросы

Южный королевский альбатрос
Научная классификация
Международное научное название

Diomedeidae G.R. Gray, 1840

Дочерние таксоны
Ареал


Систематика
на Викивидах
Изображения
на Викискладе

Альбатро́совые (лат. Diomedeidae) — семейство морских птиц отряда буревестникообразных, широко распространённых в Южном океане (воды вокруг Антарктиды) и в северной части Тихого океана. На севере Атлантики отсутствуют, однако на основании ископаемых находок можно предположить, что ранее они встречались и там. Альбатросы считаются одними из самых крупных летающих птиц, а у странствующего (Diomedea exulans) и южного королевского альбатросов (Diomedea epomophora) размах крыльев достигает рекордной величины — до 3,7 м и даже выше[1]. Обычно всех альбатросов разделяют на 4 рода, но по поводу количества видов среди орнитологов имеются определённые разногласия.

Птицы комфортно чувствуют себя в воздухе, умело используя динамическое и наклонное парение для преодоления значительных расстояний с малой энергией. Питаются кальмарами, рыбой, крилем, охотясь на поверхности моря или ныряя за добычей с воздуха. Размножаются в колониях, в основном устраивая свои гнёзда на отдалённых океанических островах, часто совместно с другими видами птиц. Моногамны, пары между самцом и самкой формируются довольно долго — в течение нескольких лет, при этом ухаживание сопровождается брачными танцами; после образования пара сохраняется в течение всей жизни. Сезон размножения и воспитания может длиться более года, начиная с кладки яиц и заканчивая первым полётом молодых птенцов. В кладке бывает только одно яйцо.

Всем 22 видам альбатросовых, перечисленных Международным союзом охраны природы, в той или иной степени угрожает опасность вымирания — все они находятся под охраной этой организации. В прошедшие столетия популяция птиц из этого семейства резко снизилась вследствие их массового истребления ради перьев для дамских шляпок, а в наше время их существованию угрожают интродуцированные (то есть не свойственные данной местности, завезённые) животные, такие как крысы и одичавшие кошки, которые охотятся за яйцами, птенцами и гнездящимися птицами; загрязнение окружающей среды; истощение рыбных запасов моря и гибель в рыболовных снастях при ярусном лове. Наибольшую опасность представляет высокая смертность от попадания в снасти при рыбной ловле на крючковую снасть, так как птиц привлекает наживка, насаженная на крючки. Правительственные и природоохранные организации разрабатывают меры по уменьшению этой угрозы.





Эволюция

В своих работах Сибли и Алквист на основании изучения адаптивной радиации пришли к выводу, что отряд буревестникообразные, в который входят и альбатросы, берёт своё начало в олигоцене (35—20 млн лет назад). Однако, возможно эта группа появилась ещё раньше: окаменелые останки птицы под именем Tytthostonyx, которая иногда ассоциируется с буревестникообразными, относятся к меловому периоду (70 млн лет назад). Молекулярный анализ показывает, что первыми от единого древнего ствола отошли буревестники, затем альбатросы, а позднее — толстоклювые и нырковые буревестники. Наиболее ранние ископаемые находки альбатросов относятся к эоцену, хотя некоторые из них отнесены к семейству лишь предположительно — с современными птицами они имеют мало общего. Среди находок можно назвать Murunkus (средний эоцен, Узбекистан), Manu (ранний олигоцен, Новая Зеландия) и одну неописанную форму (поздний олигоцен, Южная Каролина, США). Кроме того, ещё одна окаменелость — Plotornis (средний миоцен, Франция), ранее отнесенная к буревестникам, в настоящее время также рассматривается как представитель альбатросов. В последнем случае находка относится к среднему миоцену, когда современные роды альбатросов уже сформировались. Об этом свидетельствуют останки видов Phoebastria californica и Diomedea milleri, относящиеся к среднему миоцену (15 млн лет назад) и обнаруженные в Калифорнии, США. Аналогичные находки в южном полушарии доказывают расхождение родов Phoebetria и Thalassarche около 10 млн лет назад[2].

В северном полушарии известно больше ископаемых находок альбатросов, чем в южном. Многие формы обнаружены также и в северной части Атлантического океана, где в настоящее время альбатросы отсутствуют, причём большинство находок относят к роду Phoebastria. Например, останки древней колонии белоспинного альбатроса (Phoebastria albatrus) были открыты на одном из Бермудских островов[3]. Кроме того, останки вида Phoebastria anglica были обнаружены в отложениях Северной Каролины (США) и в Англии.

Общая характеристика

Описание

Альбатросы — крупные птицы, наиболее крупные среди всех буревестникообразных. Клюв большой, мощный и с острыми краями; надклювье на конце крючковато загнуто. Клюв состоит из нескольких роговых пластинок и имеет пару длинных трубочек-ноздрей, давших одно из названий отряду (трубконосые). В отличие от других буревестникообразных, у альбатросов ноздри расположены по бокам клюва, а не в верхней его части. Благодаря таким ноздрям у альбатросов имеется острое обоняние, редко встречающееся у птиц, и, как и другие родственные семейства, альбатросы ищут источники корма по запаху[4]. На ногах задний палец отсутствует, а три передних пальца связаны сплошными перепонками. Лапы сильные по сравнению с другими трубконосыми: из всего отряда только альбатросы и ещё южный гигантский буревестник (Macronectes giganteus) способны хорошо передвигаться по суше.

Оперение взрослых птиц у большинства видов обычно имеет различные вариации чёрного верха и внешней части крыльев и белой грудки. Окраска птиц варьирует от почти полностью белого, как у самцов королевского альбатроса (Diomedea epomophora), у которых темными остаются лишь кончики и края крыльев, до тёмно-бурого, как у Diomedea amsterdamensis, перья которого, в основном, тёмно-бурые, а на груди имеется отчётливая тёмно-коричневая полоса. У некоторых видов из родов Thalassarche и Phoebastria на голове имеются особые отметины вроде пятен вокруг глаз либо серые или жёлтые пятна на затылке. Три вида альбатросов (черноногий альбатрос (Phoebastria nigripes), темноспинный дымчатый альбатрос (Phoebetria fusca) и светлоспинный дымчатый альбатрос (Phoebetria palpebrata)) значительно отличаются от других птиц: их оперение почти полностью тёмно-коричневое или тёмно-серое (у светлоспинного дымчатого альбатроса). У молодых птиц оперение несколько отличается от оперения взрослых особей, и им требуется несколько лет жизни для приобретения зрелой окраски.

Размах крыльев у некоторых видов из рода Diomedea, в частности, у странствующего и королевского альбатросов, самый большой среди всех ныне живущих видов птиц и может превышать 340 см. У других видов размах крыльев значительно меньше. Крылья жёсткие, длинные, узкие и дугообразные, с утолщённой передней кромкой обтекаемой формы. Птицы способны преодолевать значительные расстояния, и при полёте используют один из двух возможных технических приёмов: динамическое или наклонное парение. При динамическом парении они получают энергию вертикального градиента ветра, перемещаясь в горизонтальных воздушных потоках с различной скоростью ветра, и тем самым экономят собственные силы. При наклонном парении альбатросы набирают высоту при встречном ветре и затем парят в обратном направлении. Относительная дальность планирования (аэродинамическое качество) альбатросов составляет от 1:22 до 1:23, то есть, при опускании на каждый метр высоты они в состоянии пролететь 22—23 метра. При наборе высоты используют плечевые сухожилия, которые при растягивании фиксируют крыло и позволяют удерживать его без затрат усилий мускулов (адаптация, свойственная альбатросам и гигантским буревестникам)[5]. Кроме применения определённой техники планирования, альбатросы используют и предсказуемые метеорологические условия: в южном полушарии при движении на север в сторону от гнездовых колоний они отклоняются по часовой стрелке, а в обратную сторону — против часовой[6]. Они так хорошо адаптировались к воздушному образу жизни, что частота ударов сердца в полёте близка к фоновой частоте ударов сердца на отдыхе. Такая эффективность достигается за счёт того, что основные затраты энергии во время поиска пищи тратятся не на преодоление расстояния, а на взлёт, посадку и охоту[7]. Имея превосходные способности к длительному полёту, альбатросы преодолевают огромные расстояния в поисках широко разбросанной кормовой базы и при этом тратят малое количество сил. Строение крыльев позволяет находиться в воздухе длительное время, но делает альбатросов зависимыми от ветра и волн и недостаточно приспособленными к активному полёту. У большинства видов мускулатура развита недостаточно для длительного махового полёта. В безветрие птицы вынуждены длительное время отдыхать на поверхности моря до тех пор, пока порыв ветра не поможет им взлететь. Спят они также на море, а не в воздухе, как это когда-то считалось. У видов из рода Phoebastria имеется ещё один способ полёта: они рывком делают взмах крыльями, а затем плавно парят в воздухе[8].

Распространение

Большинство альбатросов обитает в южном полушарии от Антарктиды на юге до Австралии, Южной Африки и Южной Америки на севере. Исключением являются четыре вида из рода Phoebastria, три из которых распространены в северной части Тихого океана от Гавайских островов до Японии, Калифорнии и Аляски, а один — галапагосский альбатрос (Phoebastria irrorata) — гнездится на Галапагосских островах и кормится у тихоокеанского побережья Южной Америки. Распространение преимущественно на высоких широтах объясняется морфологическими особенностями, которые требуют наличия ветра при планировании. Слабая способность к активному маховому полёту делает трудновыполнимой задачу пересечения экваториальной штилевой полосы. Исключением является галапагосский альбатрос, который пользуется ветрами, вызываемыми холодным океаническим течением Гумбольдта. Причины, по которой альбатросы вымерли в северной Атлантике, точно неизвестны. Однако полагают, что колония белоспинных альбатросов на Бермудских островах исчезла вследствие тёплого межледникового периода, вызвавшего затопление мест гнездовий.[3] Представители некоторых южных видов иногда случайно залетают на север и остаются там в течение десятилетий. Один из таких «изгнанников», чернобровый альбатрос (Thalassarche melanophris), в течение многих лет возвращался в колонию северных олушей (Morus bassanus) в Шотландии в надежде найти там себе пару[9].

Использование спутникового слежения даёт учёным-орнитологам хорошую картину передвижения альбатросов в океане. Они не совершают сезонных миграций, однако по окончании периода размножения рассеиваются в большом диапазоне, и — в случае южных видов — часто совершают приполярные кругосветные путешествия[10]. Имеется свидетельство того, что у разных видов всё же имеется разделение природных зон. Сравнение экологических ниш двух близких видов — Thalassarche impavida и сероголового альбатроса (Thalassarche chrysostoma), гнездящихся на о. Кэмпбелл в Новой Зеландии, показало, что в первом случае птицы кормятся в районе отмели Кэмпбелл, а во втором — в пелагической океанической зоне, где солнечный свет не достигает дна. Странствующий альбатрос также ищет себе пропитания строго в водах с глубиной более 1000 м, что дало повод одному учёному заметить: «Такое впечатление, что птицы видят знак „Входа нет“ там, где глубина уменьшается до менее 1000 м» (англ. "It almost appears as if the birds notice and obey a 'No Entry' sign where the water shallows to less than 1000 m")[2]. Кроме того, различные зоны обитания наблюдаются даже у самок и самцов одного вида: исследование в отношении альбатроса Тристана (Diomedea dabbenena) показало, что, размножаясь на острове Гоф (англ. Gough Island), самцы после улетают на запад от него, а самки — на восток[2].

Питание

Основу рациона альбатросов составляют головоногие моллюски, рыба и ракообразные, хотя при случае они питаются зоопланктоном или падалью[6]. Стоит отметить, что для большинства видов исчерпывающая информация собрана лишь во время размножения, когда альбатросы возвращаются с охоты к местам гнездовий, и может не учитывать другие периоды. Значение каждого из перечисленных источников пищи может варьировать у разных видов, и даже у разных популяций одного вида. Некоторые птицы в основном охотятся на кальмаров, другие предпочитают криль или рыбу. Из двух видов, обитающих на Гавайях, один — черноногий альбатрос (Phoebastria nigripes) — в основном питается рыбой, а второй — темноспинный альбатрос (Phoebastria immutabilis) — большей частью кальмарами.

На основании показаний встроенных датчиков, которые записывают время заглатывания воды, и тем самым дают знать время приёма пищи, было высказано предположение, что альбатросы ищут себе корм преимущественно в дневное время суток. Анализ клювов кальмаров, отрыгнутых птицами, показал, что многие кальмары были слишком большими, чтобы их смогли поймать живыми[11]. Кроме того, в желудках были найдены останки организмов тёплых широт, куда альбатросы вряд ли могли залететь. На основании полученных данных был сделан вывод, что у некоторых видов, например, странствующего альбатроса, падаль может занимать значительную часть рациона. Источник найденных мёртвых кальмаров является предметом дискуссий: некоторые полагают, что они могут быть отбросами рыболовства, умершими во время нереста или выброшенными питающимися этими животными китами — кашалотами (Physeter macrocephalus), короткоплавниковыми гриндами (Globicephala macrorhynchus) и высоколобым бутылконосами (Hyperoodon ampullatus). Другие виды, такие как чернобровый или сероголовый альбатросы, питаются более мелкими разновидностями кальмаров, которые в случае гибели обычно тонут. Так что для этих птиц падаль не играет столь значительную роль в их рационе.

Вплоть до недавнего времени считалось, что альбатросы находят себе пропитание преимущественно на поверхности моря, плавая и хватая кальмаров, рыбу и другой корм, выброшенный на поверхность океаническим течением, хищниками либо вследствие гибели. В качестве эксперимента птицам внедрили капиллярные эхолоты с записывающим устройством, которые определяли максимальную глубину, на которую способны погрузиться птицы при нырянии. Результаты исследования показали, что некоторые виды, например, странствующие альбатросы, не ныряют более чем на метр; а другие, как дымчатые альбатросы, обычно погружаются на глубину до 5 м, однако способны нырнуть и ещё глубже, до 12,5 м[12]. Кроме того, птицы могут нырнуть за жертвой не только с поверхности моря, но и с воздуха[13].

Размножение

Альбатросы размножаются в колониях, обычно на изолированных островах. Если остров достаточно большой, то они предпочитают крутые и скалистые мысы с хорошим доступом к морю в разных направлениях. Примером такой колонии может служить полуостров Отаго в районе города Данидин в Новой Зеландии. Колонии могут быть как очень большими и густонаселёнными (например, плотность гнездовий чернобрового альбатроса на Фолклендских островах достигает 70 гнёзд на каждые 100 м²), так и более мелкими и сильно разреженными, как это свойственно птицам родов Diomedea и Phoebetria. Исторически на всех островах, на которых базируются птицы, наземные млекопитающие отсутствуют. Альбатросы очень филопатричны, то есть, имеют тенденцию возвращаться на то же место, где вылупились сами. Например, по результатам исследования темноспинного альбатроса (Phoebastria immutabilis) был сделан вывод, что расстояние между гнездом птенца и его первым собственным гнездом в среднем составляет 22 м[14].

Следуя теории r-K отбора, альбатросы, как и большинство других морских птиц, являются типичными представителями K-стратегии, то есть, живут гораздо дольше других птиц, размножаются в более зрелом возрасте и значительное время посвящают воспитанию потомства. Продолжительность жизни альбатросов может достигать 50 лет; самый старый известный королевский альбатрос (Diomedea sanfordi) был окольцован в зрелом возрасте и далее наблюдался в течение 51 года, что дало повод учёным определить его приблизительный возраст в 61 год[15].

Половая зрелость у птиц наступает довольно поздно, примерно через 5 лет жизни. Однако, уже достигнув половой зрелости, альбатросы не начинают размножаться ещё в течение ряда лет (до 10 лет у некоторых видов). Молодые птицы посещают колонию прежде, чем приступить к размножению, и тратят несколько лет на ухаживание за будущим партнёром, при этом сопровождая ухаживание брачными ритуалами и танцами[16]. Возвращаясь в колонию в первый раз, птицы уже показывают стереотипное поведение, которое и формулирует характерный птичий язык, однако ещё не в состоянии ни определить такое же поведение у других птиц, ни ответить на него адекватно.[6] Пройдя путь проб и ошибок, молодые птицы начинают понимать его «синтаксис» и достигают совершенства в процессе ухаживания и брачных ритуалов. Восприятие чужого поведения у молодняка происходит быстрее, если их окружают более зрелые птицы.

Брачные танцы представляют собой координированное выполнение различных действий, которые могут включать в себя чистку клювом собственных перьев, поглядывание по сторонам, пение, щёлканье клювом, взъерошивание и любую комбинацию из выше перечисленного[17]. Вернувшись в колонию в первый раз, птицы стараются ухаживать за многими потенциальными партнёрами, но в течение нескольких лет их количество неизменно падает до тех пор, пока не остаётся только один партнёр, и пара наконец формируется. Самец и самка продолжают общаться между собой на своём языке, который, в конечном счёте, становится присущим исключительно этой паре. Сформировав пару на всю жизнь, птицы уже никогда не возвращаются вновь к ритуальным танцам. Полагают, что тщательно и скрупулёзно выполняя брачные ритуалы, птицы убеждаются в правильности выбора партнёра, так как совместное высиживание яиц и ухаживание за птенцами требует больших физических затрат и длительного времени. Даже те виды, у которых цикл воспроизводства занимает менее года, очень редко снова откладывают яйца на следующий год[2]. У птиц из рода Diomedea, как, например, у странствующего альбатроса, период между кладкой яиц и первым полётом птенца занимает более года. Альбатросы откладывают только одно яйцо за сезон; если по какой-либо причине кладка не состоялась (уничтожено хищником, нечаянно разбилось и т. п.), то самка способна в тот же год отложить повторно. Пары распадаются редко — обычно это может произойти после нескольких безуспешных попыток обзавестись потомством.

Самцы первыми прилетают на место гнездования, где и ждут своих самок. Альбатросы южного полушария строят большие гнезда, тогда как у северных видов они более примитивные. Галапагосский альбатрос (Phoebastria irrorata) гнезда не строит вовсе и даже катает своё яйцо по территории колонии на расстояние до 50 м, что иногда приводит к его утрате[18]. В качестве материала для гнезда используются кучки растений или насыпи из земли или торфа. У всех видов как самец, так и самка участвуют в насиживании яиц, непрерывная вахта одного из родителей может занимать от одного дня до трёх недель. Инкубационный период составляет 70—80 дней (чем крупнее вид, тем дольше период), что является рекордом по продолжительности среди всех птиц. В период насиживания птицы теряют до 83 г своего веса в день[19]. Вылупившихся птенцов ещё в течение примерно трёх недель высиживают и охраняют до тех пор, пока они не становятся достаточно большими, чтобы суметь согреться самостоятельно и в случае надобности постоять за себя. В этот период родители кормят их маленькими кусочками пищи, когда сменяют друг друга на посту. По окончании этого периода птенцов кормят уже оба родителя через равные промежутки времени. Для поиска корма самец и самка попеременно выбирают ближние и дальние маршруты, принося с собой еду, в среднем составляющую 12 % веса их собственного тела (около 600 г). Пища, которой кормят птенцов, может состоять как из свежих кальмаров, рыбы и криля, так и из энергетически богатого лёгкого масла, которое птицы вырабатывают в своём железистом желудке[20]. Это масло, присущее большинству буревестникообразных, вырабатывается в желудках из переваренной добычи и придаёт птицам характерный запах плесени.

Птенцам требуется продолжительное время для оперения до того, как они встанут на крыло. Даже у небольших видов альбатросов этот период занимает 140—170 дней, а у птиц из рода Diomedea он может достигать 280 дней[21]. Как и у других морских птиц, птенцы альбатросов сначала набирают вес больший, чем у их родителей, а перед своим первым полётом используют эти резервы для развития аэродинамических характеристик тела, в частности, для роста маховых перьев. В конечном счёте, к моменту своего первого полёта птенцы весят примерно столько же, сколько и их родители. Оперившись и совершив свой первый самостоятельный полёт, птенец перестаёт получать помощь от родителей. Более того, родители остаются безучастными, если птенец покинул гнездо и улетел. На основании исследований рассеивания птенцов в океане в первый год жизни, было сделано предположение об их прирождённом миграционном поведении, заложенном на генетическом уровне и помогающем им при определении маршрутов миграции[22].

Альбатросы и человек

Происхождение названия

Само название «альбатрос» происходит от арабского слова al-câdous или al-ġaţţās (пеликан; буквально «ныряльщик»), которое перешло в английский, а затем и в русский языки от португальской формы alcatraz. Название Алькатрас также получил и остров у берегов Калифорнии, на котором ранее располагалась тюрьма для особо опасных преступников. Иногда полагают, что португальцы первыми из европейцев познакомились с альбатросами, в XV веке обогнув африканский континент с юга. Однако Оксфордский словарь английского языка ссылается на то, что первоначально слово alcatraz относилось к фрегатам, и лишь позднее под влиянием латинского слова albus («белый») трансформировалось в albatross и стало относиться к светлым альбатросам, нежели к тёмным фрегатам[6]. Латинское название Diomedea, данное альбатросам Карлом Линнеем, было присвоено в честь мифического древнегреческого воина Диомеда, принимавшего участие в Троянской войне.

Угрозы и охрана

Несмотря на свою популярность среди моряков, альбатросы не смогли остаться в стороне от угроз, прямо либо косвенно связанных с человеческой деятельностью. Древние полинезийцы и индейцы с алеутских островов охотились на этих птиц, что в некоторых случаях привело к исчезновению целых популяций, как это случилось на острове Пасхи. Как только в Европе стало развиваться мореплавание, европейцы также стали охотиться на этих птиц ради сервировки стола либо просто для удовольствия, ловя их на наживку[23]. Спортивные состязания по ловле птиц достигли своего пика во время массового заселения Австралии и прекратились только тогда, когда скорость кораблей стала такой, что с них стало неудобно ловить рыбу, а также появились законы, ограничивающие применение огнестрельного оружия. В XIX веке колонии альбатросов на севере Тихого океана стали посещать охотники за перьями для дамских шляпок, что чуть не привело к вымиранию белоспинного альбатроса.

Из 22 видов альбатросов, перечисленных Международным союзом охраны природы, статус двух видов признан критическим (категория CR), шести видов опасным (категория EN) и восьми видов уязвимым (VU). Ещё 5 видов близки к уязвимому положению (категория NT)[24]. Одним из угрожающих факторов является развитие рыболовства ярусным способом[25], при котором альбатросов и других морских птиц привлекает наживка из рыбной требухи, насаженная на крючок. Ежегодная гибель альбатросов, попавшихся на крючок, оценивается орнитологами в 100 тыс. особей. Усугубляет ситуацию и неконтролируемое пиратское рыболовство. Ещё одним фактором риска является распространение интродуцированных (то есть, чужеродных, несвойственных данной местности, завезённых человеком) видов животных, таких как крысы или одичавшие кошки, которые нападают на взрослых птиц, поедают их яйца и птенцов. Исторически альбатросы всегда гнездились там, где отсутствовали наземные хищники, и, таким образом, у них не выработалось рефлексов защиты. Причинить ущерб могут даже такие мелкие грызуны, как мыши: на острове Гоф птенцы альбатроса Тристана были атакованы интродуцированными домовыми мышами (Mus musculus), которые почти в 300 раз меньше их по размеру[26]. Интродуцированные виды могут причинить и косвенный ущерб: крупный рогатый скот на острове Амстердам опустошил травяной покров, в котором альбатросы вида Diomedea amsterdamensis прятали гнёзда. Среди проблем, с которыми столкнулись многие морские виды птиц, — плавающий пластиковый мусор. С 1960-х годов, когда появились первые пластмассовые изделия, количество мусора в океане существенно выросло. Мусор попадает в море самыми разнообразными способами: с проходящих мимо судов, с пляжей и из устьев рек. Он оседает в мускульных желудках птиц, не перевариваясь, либо перекрывает желудочно-кишечный тракт так, что птицы страдают от голода. Исследование птиц в северной части Тихого океана показало, что попадание мусора внутрь прямо влияет на вес и физическое состояние птиц[27]. Иногда кормящие родители отрыгивают кусочки пластмассы птенцам вместе с пищей. Изучая темноспинного альбатроса (Phoebastria immutabilis) на атолле Мидуэй, орнитологи обнаружили у умерших естественной смертью птенцов большее количество мусора, чем у погибших в результате несчастных случаев[28]. Хотя пластмасса напрямую не влияет на смертность, она является причиной физиологического стресса и заставляет птенцов не чувствовать голод, меньше требовать пищи, тем самым уменьшая свои шансы на выживание.

Учёные и общественные организации, занимающиеся охраной окружающей среды (главным образом, BirdLife International и их партнёры), работают в контакте с правительствами стран и рыболовецкими компаниями с целью уменьшить угрозы, с которыми сталкиваются альбатросы. Чтобы уменьшить смертность птиц при попадании на крючок при ярусном лове, используются дополнительные меры предосторожности: лов в тёмное время суток, использование наживки на достаточно большой глубине, утяжеление лески и использование птичьих отпугивателей[29]. Например, в результате совместного проекта орнитологов и рыболовецких компаний в Новой Зеландии было успешно апробировано устройство, которое опускало леску ниже планки, на которую были в состоянии нырнуть исчезающие виды альбатросов[30]. Полагают, что использование некоторых из перечисленных технологий на Фолклендских островах за последние 10 лет значительно уменьшило гибель чернобровых альбатросов[31]. Кроме того, учёные работают над восстановлением первоначального природного баланса на островах, удаляя чужеродные виды животных, угрожающих популяции альбатросов.

В результате усилий международных природоохранных организаций в 2001 году было подписано и в 2004 году вступило в силу международное Соглашение об охране альбатросов и буревестников (англ. Agreement on the Conservation of Albatrosses and Petrels). Документ обязывает подписавшиеся стороны предпринять усилия по уменьшению гибели птиц при рыбной ловле, сократить загрязнение окружающей среды и очистить острова с птичьими колониями от интродуцированных видов животных. По состоянию на 2006 год соглашение было ратифицировано правительствами восьми государств: Австралии, Великобритании, Испании, Новая Зеландии, Перу, Франции, Эквадора и Южно-Африканской Республики. Кроме того, соглашение подписали, но пока не ратифицировали Аргентина, Бразилия и Чили[32].

Альбатросы в культуре

Альбатросов иногда описывают как «наиболее легендарных птиц», с ними связано множество мифов и легенд[21]. Даже в наши дни многие верят, что причинение вреда альбатросу может принести несчастье, хотя это поверье пошло из известной поэмы английского поэта-романтика Сэмуэла Кольриджа «Поэма о старом моряке», в которой моряка ждёт наказание судьбы за то, что он убивает считающегося добрым предзнаменованием альбатроса. Французский поэт Шарль Бодлер в стихотворении «Альбатрос» метафорически сравнивает пойманного моряками альбатроса с отверженным поэтом.

В наше время альбатросы часто становятся частью произведений поп-культуры: например, героями шоу «Albatross» британской комик-группы Монти Пайтон. В фильме «Миссия „Серенити“» альбатросом называли героиню Саммер Глау (англ. Summer Glau), ссылаясь на широко распространённый метафорный образ этой птицы.

Систематика

В настоящее время различают от 13 до 24 видов альбатросов, разбитых на 4 рода. Классификация на уровне видов находится в стадии обсуждения и научных дебатов, однако большинство учёных-орнитологов признают 21 вид. Среди четырёх родов (Diomedea, Thalassarche, Phoebastria и Phoebetria) условно выделяют две морфологически близкие группы: роды Phoebastria и Diomedea входят в одну группу, а Thalassarche и Phoebetria — в другую.

В целом, существуют несколько основных гипотез о положении альбатросов в системе птиц. Например, в классификации Сибли — Алквиста (1990), основанной на результатах гибридизации ДНК, все морские птицы (включая и альбатросов), а также хищные и некоторые другие группы птиц помещены в один огромный порядок аистообразных. Орнитологические сообщества Европы, Северной Америки, Южной Африки, Австралии и Новой Зеландии придерживаются более традиционной гипотезы, согласно которой альбатросы являются частью отряда буревестникообразных. От других семейств этого отряда они отличаются как генетически, так и по морфологическим характеристикам: размеру, строению ног и расположению носовой трубки.

Внутри самого семейства история классификации таксонов длится уже несколько столетий. Первоначально все альбатросы были причислены к единственному роду Diomedea, но в 1852 году немецкий ботаник-систематик и зоолог Генрих Готлиб Людвиг Райхенбах разделил их на четыре рода. В дальнейшем их объединяли и снова разделяли несколько раз, в результате чего к 1965 году было известно уже 12 родов альбатросов (однако не более 8 одновременно): Diomedea, Phoebastria, Thalassarche, Phoebetria, Thalassageron, Diomedella, Nealbutrus, Rhothonia, Julietata, Galapagornis, Laysanornis и Penthirenia.

В 1965 году была произведена очередная попытка объединить все виды птиц в 2 рода: собственно альбатросы (Diomedea) и дымчатые альбатросы (Phoebetria)(группа птиц, имеющая черты альбатросов, но по сравнению с ними более «примитивная»)[33]. Такая упрощённая система была основана на морфологическом анализе Эллиота Куэса (англ. Elliott Coues) 1866 года, почти не учитывала более поздние исследования и даже игнорировала некоторые предположения самого Куэса.

В 1996 году Гэри Нан (англ. Gary Nunn) из Американского музея истории природы совместно с другими исследователями из разных стран начал изучение митохондриальной ДНК всех 14 исследованных в этом отношении к тому времени видов и пришёл к выводу, что в пределах альбатросовых можно выделить четыре, а не две монофилетические группы[34]. Учёные предложили вернуть два из ранее утраченных родов — Phoebastria и Thalassarche, распределив часть птиц между ними. Первыми такое распределение признали Британский союз орнитологов и ведомства ЮАР, а позднее — и большинство учёных в мире.

Если в отношении классификации на уровне родов имеется определённый консенсус, то относительно количества видов существуют разногласия. В прошлом разными учёными было описано до 80 различных таксонов альбатросов видового ранга, большинство из которых ошибочно приписывались молодым птицам других видов, значительно отличающихся от своих родителей[35]. Основываясь на результатах своих работ по идентификации родов, Крис Робертсон (англ. Chris Robertson) и Гэри Нан в 1998 году предложили пересмотреть существующую систему и выделить 24 вида[36] вместо 14 известных на тот момент. В этой промежуточной системе статус многих подвидов был повышен до уровня вида, что подняло волну критики со стороны других орнитологов. Позднее одни исследования подтверждали это разделение, а другие его опровергали. В 2004 году на основании результатов анализа мтДНК и микросателлитов было достигнут консенсус, что виды Diomedea antipodensis и альбатрос Тристана (Diomedea dabbenena) согласно работам Робертсона и Нана отличны от странствующего альбатроса (Diomedea exulans), однако, с другой стороны, предполагаемый вид Diomedea gibsoni ничем не отличается от вида Diomedea antipodensis[37]. Большинство из предложенных видов, 21, признаётся многими учёными группами, и, в частности, Всемирным союзом охраны природы, но имеются и отличные мнения — например, Джон Пенхаллурик (англ. John Penhallurick) и Майкл Уинк (англ. Michael Wink) в 2004 году предложили уменьшить количество видов до 13, включая и объединение странствующего альбатроса с видом Diomedea amsterdamensis[38]. В любом случае, орнитологи соглашаются с необходимостью дальнейших исследований с целью достичь всеобщего консенсуса.

Виды

Виды альбатросов по версии Международного союза охраны природы и организации BirdLife International:

Напишите отзыв о статье "Альбатросовые"

Литература

  1. ↑ Weimerskirch, Henri (Oct 2004). [www.naturalhistorymag.com/1004/1004_feature.html Wherever the Wind May Blow. Natural History Magazine.] Прочитано 2007-09-27
  2. ↑ 1 2 3 4 Brooke, M. (2004). Albatrosses And Petrels Across The World Oxford University Press, Oxford, UK ISBN 0-19-850125-0
  3. ↑ 1 2 Olson, S. L., Hearty, P. J. (2003) «Probable extirpation of a breeding colony of Short-tailed Albatross (Phoebastria albatrus) on Bermuda by Pleistocene sea-level rise» Proceedings of the National Academy of Science 100: (22) 12825-12829.
  4. ↑ Lequette, B., Verheyden, C., Jowentin, P. (1989) «Olfaction in Subantarctic seabirds: Its phylogenetic and ecological significance» The Condor 91: 732—135. [scholar.google.com/url?sa=U&q=elibrary.unm.edu/sora/Condor/files/issues/v091n03/p0732-p0735.pdf]
  5. ↑ Pennycuick, C. J. (1982). «The flight of petrels and albatrosses (Procellariiformes), observed in South Georgia and its vicinity». Philosophical Transactions of the Royal Society of London B 300: 75—106
  6. ↑ 1 2 3 4 Tickell, W. L. N. (2000). Albatrosses. Sussex:Pica Press, ISBN 1-873403-94-1
  7. ↑ Weimerskirch H, Guionnet T, Martin J, Shaffer SA, Costa DP. (2000) «Fast and fuel efficient? Optimal use of wind by flying albatrosses» Proc Biol Sci 267: (1455) 1869-74
  8. ↑ Warham, J. (1996). The Behaviour, Population, Biology and Physiology of the Petrels. London: Academic Press, ISBN 0-12-735415-8
  9. ↑ Cocker, M., & Mabey, R., (2005) Birds Britannica London:Chatto & Windus, ISBN 0-7011-6907-9
  10. ↑ Croxall, J. P., Silk, J. R. D., Phillips, R. A., Afanasyev, V., Briggs, D. R., (2005) «Global Circumnaviagtions: Tracking year-round ranges of nonbreeding Albatrosses» Science 307: 249—250
  11. ↑ Croxall, J. P. & Prince, P. A. (1994). «Dead or alive, night or day: how do albatrosses catch squid?» Antarctic Science 6: 155—162
  12. ↑ Prince, P. A., Huin, N., Weimerskirch, H., (1994) «Diving depths of albatrosses» Antarctic Science 6: (3) 353—354.
  13. ↑ Cobley, N. D., (1996) «An observation of live prey capture by a Black-browed Albatross Diomedea melanophrys» Marine Ornithology 24: 45-46. [www.marineornithology.org/PDF/24/24_10.pdf]
  14. ↑ Fisher, H. I., (1976) Some dynamics of a breeding colony of Laysan Albatrosses. Wilson Bulletin 88: 121—142
  15. ↑ Robertson, C. J. R. (1993). «Survival and longevity of the Northern Royal Albatross Diomedea epomophora sanfordi at Taiaroa Head» 1937-93. Emu 93: 269—276
  16. ↑ Jouventin, P., Monicault, G. de & Blosseville, J.M. (1981) «La danse de l’albatros, Phoebetria fusca». Behaviour 78: 43—80
  17. ↑ Pickering, S. P. C., & Berrow, S. D., (2001) «Courtship behaviour of the Wandering Albatross Diomedea exulans at Bird Island, South Georgia» Marine Ornithology 29: 29—37 [www.marineornithology.org/PDF/29_1/29_1_6.pdf]
  18. ↑ Anderson, D. J. & Cruz, F. (1998) Biology and management of the Waved Albatross at the Galapagos Islands. Pp. 105—109 in Albatross Biology and Conservation (Roberston , G. & Gales, R. eds) Chipping Norton:Surrey Beatty and & Sons ISBN 0-949324-82-5
  19. ↑ Warham, J. (1990) The Petrels — Their Ecology and Breeding Systems London: Academic Press
  20. ↑ Warham, J. (1976) «The incidence, function and ecological significance of petrel stomach oils.» Proceedings of the New Zealand Ecological Society 24: 84-93 [www.nzes.org.nz/nzje/free_issues/ProNZES24_84.pdf]
  21. ↑ 1 2 Carboneras, C. (1992) «Family Diomedeidae (Albatross)» in Handbook of Birds of the World Vol 1. Barcelona: Lynx Edicions, ISBN 84-87334-10-5
  22. ↑ Åkesson, S., & Weimerskirch, H., (2005) «Albatross Long-Distance Navigation: Comparing Adults And Juveniles» Journal of Navigation 58: 365—373.
  23. ↑ Safina, C. (2002) Eye of the Albatross: Visions of Hope and Survival New York:Henry Holt & Company ISBN 0-8050-6229-7
  24. ↑ [www.iucnredlist.org/apps/redlist/search Альбатросы в Красной книге]. Красная книга ver 3.1. Международный союз охраны природы. Проверено 7 апреля 2011. [www.webcitation.org/611obO5TX Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].
  25. ↑ Brothers NP. 1991. «Albatross mortality and associated bait loss in the Japanese longline fishery in the southern ocean.» Biological Conservation 55: 255—268.
  26. ↑ BBC News, 2005. [news.bbc.co.uk/1/hi/sci/tech/4708899.stm Albatross chicks attacked by mice]. Retrieved March 6, 2006.
  27. ↑ Spear, L. B., Ainley, D. G. & Ribic, C. A. (1995). «Incidence of plastic in seabirds from the tropical Pacific, 1984-91: relation with distribution of species, sex, age, season, year and body weight» Marine Environmental Research 40: 123—146
  28. ↑ Auman, H. J., Ludwig, J. P., Giesy, J. P., Colborn, T., (1997) «Plastic ingestion by Laysan Albatross chicks on Sand Island, Midway Atoll, in 1994 and 1995» in Albatross Biology and Conservation, (ed by G. Robinson and R. Gales). Surrey Beatty & Sons:Chipping Norton. Pp. 239-44 [www.mindfully.org/Plastic/Ocean/Albatross-Plastic-Ingestion1997.htm]
  29. ↑ Food and Agriculture Organisation (1999) The incidental catch of seabirds by longline fisheries: worldwide review and technical guidelines for mitigation. FAO Fisheries Circular No. 937. Food and Agriculture Organization of the United Nations, Rome. [www.fao.org/documents/show_cdr.asp?url_file=/DOCREP/005/W9817E/W9817E00.HTM]
  30. ↑ O’Toole, Decland & Molloy, Janice (2000) «Preliminary performance assessment of an underwater line setting device for pelagic longline fishing» New Zealand Journal of Marine and Freshwater Research 34: 455—461. [www.rsnz.org/publish/nzjmfr/2000/36.pdf]
  31. ↑ Reid, A. T., Sullivan, B. J., Pompert, J., Enticott, J. W., Black, A. D., (2004) «Seabird mortality associated with Patagonian Toothfish (Dissostichus eleginoides) longliners in Falkland Islands waters.» Emu 104: (4) 317—325
  32. ↑ Australian Antarctic Division [www.acap.aq/ Agreement on the Conservation of Albatrosses and Petrels Site] Retrieved September 2 2006]
  33. ↑ Alexander, W. B., Fleming C. A., Falla R. A., Kuroda N. H., Jouanin C., Rowan M. K., Murphy R. C., Serventy D. L., Salomonsen F., Ticknell W. L. N., Voous K. H., Warham J., Watson G. E., Winterbottom J. M., and Bourne W. R. P. 1965. «Correspondence: The families and genera of the petrels and their names.» Ibis 107: 401-5.
  34. ↑ Nunn, G. B., Cooper, J., Jouventin, P., Robertson, C. J. R. and Robertson G. G. (1996) «Evolutionary relationships among extant albatrosses (Procellariiformes: Diomedeidae) established from complete cytochrome-b gene sequences». Auk 113: 784—801. [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v113n04/p0784-p0801.pdf]
  35. ↑ Double, M. C. & Chambers, G. K., (2004). «The need for the parties to the Agreement on Albatrosses and Petrels (ACAP) to establish a robust, defendable and transparent decision-making process for the construction and maintenance of their species lists». Proceedings of the Scientific Meeting of Agreement on Albatrosses and Petrels (ACAP), Hobart, Australia, 8—9 November 2004 [web.archive.org/web/20060823022826/www.acap.aq/index.php/content/download/277/879/file/SCM1_Doc8_taxonomy.pdf]
  36. ↑ Robertson, C. J. R. and Nunn, G. B. (1998) «Towards a new taxonomy for albatrosses» in: Proceedings First International Conference on the Biology and Conservation of Albatrosses, G. Robertson & R. Gales (Eds), Chipping Norton:Surrey Beatty & Sons, 13—19
  37. ↑ Burg, T. M., & Croxall, J. P., (2004) «Global population structure and taxonomy of the wandering albatross species complex». Molecular Ecology 13: 2345—2355. [biology.queensu.ca/~burgt/pdf/Burg&Croxall2004.pdf]
  38. ↑ Penhallurick, J. and Wink, M. (2004). «Analysis of the taxonomy and nomenclature of the Procellariformes based on complete nucleotide sequences of the mitochondrial cytochrome b gene» Emu 104: 125—147

См. также

Ссылки

  • [zooeco.com/0-dom-pt17-1.html Альбатросовые на сайте zoo-eco.zooclub.ru]
  • [www.apus.ru/site.xp/051056052124.html Альбатросовые на сайте apus.ru]
  • [animaldiversity.ummz.umich.edu/site/accounts/pictures/Diomedeidae.html Фотографии птиц семейства альбатросовых]
  • [www.hbw.com/ibc/phtml/familia.phtml?idFamilia=10 Видео альбатросовых]
В Викисловаре есть статья «альбатрос»


Отрывок, характеризующий Альбатросовые

Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Альбатросовые&oldid=77426907»