Альбергати, Франческо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франческо Альбергати
Francesco Albergati Capacelli
Род деятельности:

литератор

Дата рождения:

29 апреля 1728(1728-04-29)

Место рождения:

Болонья

Подданство:

Италия Италия

Дата смерти:

16 марта 1804(1804-03-16) (75 лет)

Место смерти:

Дзола-Предоза

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франческо Альбергати (итал. Francesco Albergati Capacelli; 1728—1804) — итальянский поэт, театральный актёр, маркиз.



Биография

Франческо Альбергати родился 29 апреля 1728 года в Болонье и получил хорошее воспитание.

С 1766 года жил в своем поместье Цола, предаваясь своим занятиям и общественным удовольствиям, и для учрежденного им там частного театра написал несколько комедий, при исполнении которых играл всегда сам главную роль.

Впоследствии он жил в кругу друзей в Вероне и Венеции, состоял в письменных отношениях с Вольтером, Гольдони, Баретти и другими и после мирной и довольно счастливой старости скончался 16 марта 1804 года в Цоле.

Согласно ЭСБЕ: в своих драматических сочинениях (12 т., Венеция, 1783—85), точно так же как в изданных им в сотрудничестве с аббатом Цакироли «Lettere capricciose» (Венеция, 1780) и в новеллах, он является только подражателем Вольтера.

Избранная библиография

  • Le convulsioni, Commedia in prosa d'un atto solo
  • Nuovo Teatro Comico (1774-78)
  • Novelle morali ad uso dei fanciulli, 1779
  • Il Saggio Amico, Commedia, 1769
  • Pasquale ossia Il postiglione burlato, dramma di Francesco Albergati Capacelli e F. Malaspina, ridotto in un atto da Filippo Pallavicino
  • Ines de Castro
  • Il conte di Commingio, 1767
  • La Fedra
  • Lettere piacevoli, se piaceranno (1792)
  • Lettere varie (1793)
  • Raccolta delle Lettere capricciose di Francesco Albergati Capacelli e di Francesco Zacchiroli dai medesimi capricciosamente stampate, Venezia, 1786.

Источники

Напишите отзыв о статье "Альбергати, Франческо"

Отрывок, характеризующий Альбергати, Франческо

Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.