Альбертус Пиктор

Альбертус Пиктор

Альбертус Пиктор (швед. Albertus Pictor, букв. «Альбертус Художник»; между 1440 или 1450 — между 1507 или 1509), настоящее имя Альберт Имменхаузен (швед. Albertus Immenhusen) — шведский художник времён позднего Средневековья, более всего известный настенными фресками и а секко для множества церквей центральной и южной Швеции (Уппланд, Вестманланд, Сёдерманланд).

Биография

О его жизни сохранилось мало сведений. Считается, что он был родом из германского гессенского города Имменхаузен. В шведских исторических документах он впервые упоминается в 1465 году, когда стал жителем города Арбуга. Спустя восемь лет он переехал в Стокгольм, где женился на вдове умершего местного художника и стал владельцем его художественной мастерской. Альбертус был не только художником, но также органистом, ткачом и мастером по изготовлению гобеленов. В период с 1479 по 1508 годы его имя упоминается в документах по различным гражданским делам десять раз. В 1507 году, как сообщается, он тяжело заболел и оказался прикован к постели, хотя в Швеции годом его смерти принято считать 1509, когда его имя окончательно перестаёт упоминаться. Его жена дожила как минимум до 1522 года.

Творческое наследие

Общее количество настенных росписей Альбертуса неизвестно; ныне ему приписывается роспись 37 сохранившихся в Швеции церквей. Наиболее известные росписи его предполагаемого авторства — «Танцующие крестьяне» и «Смерть, играющая в шахматы».

Факты

• Фреска «Смерть, играющая в шахматы» из церкви Тёбю (швед. Täby kyrka) послужила одним из источников сюжета знаменитой сцены в фильме Ингмара Бергмана «Седьмая печать», в которой Антониус Блок ведет игру со Смертью. Сам художник в исполнении Гуннара Ульсона тоже является одним из героев фильма: он разговаривает с оруженосцем Блока во время работы над стенной росписью церкви.

Библиография

• Svanberg, Jan med bidrag av Öberg, Jan, Albertus Pictor: en biografisk skiss, Ingår i: Albertus Pictor : Bilder i urval samt studier och analyser 1, målare av sin tid. 2009.

Ссылки

• [runeberg.org/nfcn/0269.html Статья в Nordisk Familjebok (шв.).]

Отрывок, характеризующий Альбертус Пиктор

Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.