Робида, Альбер

Альбер Робида
фр. Albert Robida
Дата рождения:	14 марта 1848(1848-03-14)
Место рождения:	Компьень
Дата смерти:	11 октября 1926(1926-10-11) (78 лет)
Место смерти:	Нёйи-сюр-Сен
Гражданство:	Франция Франция
Род деятельности:	писатель карикатурист иллюстратор
Направление:	стимпанк
Жанр:	научная фантастика
Язык произведений:	французский

Альбе́р Робида́ (фр. Albert Robida; 14 марта 1848 — 11 октября 1926) — французский карикатурист, иллюстратор и писатель. В течение 12 лет редактировал и издавал журнал La Caricature. В 1880-е написал футуристическую трилогию романов, став предтечей стимпанка.

Биография

Родился в семье плотника. Изначально учился на нотариуса, но предпочёл стать карикатуристом. В 1866 вступил в редакцию журнала Amusant как иллюстратор. В 1880 году вместе с Жоржем Деко основал свой собственный журнал La Caricature, которым занимался до 1892 года. В 1900-х создаёт 520 иллюстраций к еженедельной серии Пьера Жиффара La Guerre Infernale.

Хотя он и является предтечей паропанка, как и в дизельпанке, у Робида активно используется электричество (один из его романов называется «Электрическая жизнь»). Предсказал танки, линкоры, авиацию, видеотелефоны, дистанционное обучение, дистанционные покупки, домофоны, видеодомофоны, видеодиски, видеотеки, телевидение, реалити-шоу, системы видеонаблюдения (включая концепцию Большого Брата под другим названием), химическое оружие, бактериологическое оружие, противогаз, ядерное оружие, техногенные катастрофы, небоскрёбы, гипсокартон и пробные браки (совместное проживание перед заключением брака). Утратил популярность во время Первой мировой, когда его прогнозы начали сбываться с ужасающей точностью, а сам Альбер, испугавшись своих пророчащих творений, перестал рисовать.

Футуристическая трилогия

Творчество Альбера Робида было вновь открыто благодаря его трилогии футуристических романов:

• Le Vingtième Siècle («XX век») (1883)
• La Guerre au vingtième siècle («Война в XX веке») (1887)
• Le Vingtième siècle. La vie électrique («Двадцатый век. Электрическая жизнь») (1890)

Эти работы похожи на произведения Жюль Верна, но отличаются отсутствием оптимизма, а технические изобретения в них являются достоянием общественности. Предсказал появление современной военной техники (танк, линкор, авиация), оружие массового поражения (химическое, бактериологическое, ядерное), видео-устройства, небоскрёбы, гипсокартон и социальные изменения (эмансипация женщин, массовый туризм, экологические загрязнения). Благодаря этим книгам считается предтечей стимпанка.

Литература

• Виргинский Виктор Семёнович, Хотенков Владимир Фёдорович. «Очерки истории науки и техники 1870—1917», Издательство «Просвещение», Москва, 1988, ISBN 5-09-000404-8

Ссылки

• [bookz.ru/authors/drujnikov-urii/robida/1-robida.html Юрий Дружников. Опасные шутки Альбера Робида]
• [fandom.rusf.ru/about_fan/orlov_1.htm В. Орлов ПРЕКРАСНАЯ «ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ»...]
• [www.gutenberg.org/files/35103/35103-h/35103-h.htm La Vie Électrique by Albert Robida]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Робида, Альбер

– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.