Альбрехт II Алкивиад

Альбрехт II Алкивиад

Альбрехт II (прозванный Алкивиадом; 1522—1557) — маркграф Бранденбург-Кульмбахский из Франконской линии.

Сын маркграфа Казимира. Рано лишившись отца, он находился под опекой своего дяди, маркграфа Георга, с которым по достижении совершеннолетия в 1541 г. разделил франконские владения, получив на свою долю Кульмбах-Байрейт.

Будучи обременен долгами, находясь в постоянной вражде и несогласиях с руководителями Шмалькальденского союза, курфюрстами саксонским и гессенским, и вдобавок от природы склонный ко всяким излишествам и воинственным приключениям, Альбрехт, воспитанный в духе лютеранской веры, поступил под влиянием всех этих обстоятельств на службу императора. В 1543 и 1544 гг. он уже сражался в его войске против Франции, а впоследствии участвовал даже в войне императора с владетельными князьями Германии.

Весной 1547 г., когда он отважился проникнуть со своим войском в Саксонию, на него напал 2 марта близ Рохлица курфюрст Иоганн Фридрих и взял его в плен. Победа, одержанная императором Карлом при Мюльберге, послужила к его освобождению, но не принесла ему особенных выгод. В 1550—51 гг. он сражался с Морицем Саксонским против Магдебурга и составил тут вместе с ним и с другими князьями заговор против императора. Он сам выработал условия договора, заключенного в Шамборе с французским королём Генрихом II (15 января 1552 г.), по которому последний сделался союзником германских князей, уступив им Мец, Туль и Верден.

Затем Альбрехт выступил с Морицем и их сообщниками против императора, но сам остался во Франконии, тогда как они двинулись далее, и после жарких схваток принудил епископа Бамбергского и Вюрцбургского и город Нюрнберг уступить в его пользу значительную часть их владений. Это обстоятельство повело к разрыву между ним и его союзниками, которые не хотели признать за ним прав, утверждённых этими договорами, точно так же как и его противники. Тогда он поступил снова в армию императора, тщетно осаждал с ней Мец в конце 1552 г., достиг, однако, того, что император утвердил все заключенные им договоры, выполнения которых он намеревался добиваться с оружием в руках.

Это заставило Морица Саксонского предпринять против него геройский поход. Мориц разбил маркграфа под Сиверсгаузеном 9 июля 1553 г., но при этом был сам смертельно ранен. Альбрехт был ещё раз разбит 12 сентября близ Брауншвейга, затем окружен противниками во Франконии и вскоре изгнан самим императором; он бежал в 1554 г. во Францию. В начале 1556 г. возвратился в Германию к своему зятю маркграфу Карлу Баденскому в Пфорцхайм, где и скончался.

Литература

• Альбрехт Алкивиад // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Альбрехт II Алкивиад

В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.