Альбринг, Вернер

Вернер Антон Оскар Вильгельм Альбринг
Werner Anton Oskar Wilhelm Albring
Место рождения:	Швельм, Германия
Научная сфера:	физика
Награды и премии:

Вернер Антон Оскар Вильгельм Альбринг (нем. Werner Anton Oskar Wilhelm Albring; 26 сентября 1914, Швельм, Германия — 21 декабря 2007, Дрезден, Германия) — немецкий учёный, инженер-физик, специалист по аэро- и гидродинамике.

Биография

С 1934 по 1939 год учился в Ганноверском техническом университете, получив диплом инженера, там же в 1941 году защитил диссертацию на тему «Измерение подъёмной силы колеблющего крыла».

В 1941—1945 годах в течение двух лет он работал в качестве ассистента, а затем в должности заместителя начальника Института аэромеханики и авиационной техники в Ганновере. После окончания Второй мировой войны устроился на работу на Центральный завод в Блайхероде в Советской зоне оккупации Германии, а в 1946 году был назначен начальником отдела аэродинамики. В том же году он был со своей семьей и другими немецкими специалистами ракетчиками, как Хельмут Греттруп, перемещены силами НКВД в Советский Союз. В течение шести лет Альбринг работал в области аэродинамики в НИИ на острове Городомля на озере Селигер. Вернер Альбринг участвовал в развитии ракетной техники, проектировании и строительстве первых ракетных пусковых установок в СССР. В июне 1951 года он вернулся в ГДР, в 1952 году был назначен ординарным профессором Технического университета Дрездена и директором вновь созданного Института механики сплошных сред. В 1979 году он вышел на пенсию. Умер и похоронен в Дрездене в 2007 году

Труды

Основные работы посвящены исследованиям механики турбин и проблемам турбулентности:

• Kraftmessungen am schwingenden Tragflügel. Dissertation Technische Hochschule, Hannover 1940
• Aufgaben und Möglichkeiten der Strömungslehre bei der Entwicklung des Maschinenbaues. Akademischer-Verlag, Berlin 1957, ASIN B0000BFQZ9
• Elementarvorgänge fluider Wirbelbewegungen. Akademie-Verlag, Berlin 1981
• Angewandte Strömungslehre. Akademie-Verlag, Berlin, 1990, ISBN 3-05-500206-7

Награды и звания

• член Академии наук ГДР в Берлине с 1961 года.
• член Евангелической академии исследований в Берлине с 1984 года.
• член Берлин-Бранденбург академии наук с 2004 года.
• Почетный доктор Ленинградского Технического университета (1985), Будапештского Технического университета (1991)
• награждён Национальной премией ГДР по науке и технике (1972).
• награждён «Кольцом им. Людвига Прандтля» (1995) (высшая награда Немецкого аэрокосмического общества)

Мемуары

О своем послевоенном пребывании в СССР написал мемуары «Городомля. Немецкие специалисты по ракетной технике в России» (1991) (Gorodomlia. Deutsche Raketenforscher in Russland. Luchterhand-Verlag, Hamburg 1991, ISBN 3-630-86773-1).

Литература

• Dorit Petschel (Bearb.): Die Professoren der TU Dresden 1828—2003. Böhlau Verlag, Köln / Weimar / Wien 2003, S. 39-40.
• Klaus-Peter Meinecke: Albring, Werner. In: Wer war wer in der DDR? 5. Ausgabe. Band 1. Ch. Links, Berlin 2010, ISBN 978-3-86153-561-4.

Отрывок, характеризующий Альбринг, Вернер

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.