Альгаротти, Франческо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франческо Альгаротти

Франческо Альгаротти (итал. Francesco Algarotti; 11 декабря 1712, Венеция — 3 мая 1764, Пиза) — крупнейший в XVIII веке авторитет в области искусства, доверенное лицо короля Пруссии Фридриха Великого, издавший книгу о путешествии в Россию и подобравший для саксонских курфюрстов исключительное по качеству собрание живописи.





Биография

Сын венецианского купца, Альгаротти с 20 лет жил в Париже, где его широкое образование, обходительные манеры и располагающая внешность привлекли к нему внимание учёного общества, особенно дам, специально для которых он издал в 1733 году пересказ ньютоновского учения.

В отличие от своего современника Казановы, молодой Альгаротти был благосклонно принят в Лондоне, где по рекомендации Вольтера его избрали членом Лондонского королевского общества. Сохранились полные гомоэротических намёков письма к нему барона Гервея, подруга которого, знаменитая леди Монтегю, также воспылала страстью к юному итальянцу.

В 1739 году Альгаротти неожиданно отставил обоих партнёров, чтобы отправиться в Санкт-Петербург. Именно он назвал этот город «окном в Европу»[1]. На французские слова Альгаротти «Петербург — это окно, через которое Россия смотрит в Европу» ссылается Пушкин в авторском примечании к своей строке «в Европу прорубить окно» (поэма «Медный всадник»).

«Письма о России», часть которых посвящена Гервею, стали его самой популярной книгой. Прусский принц Фридрих, с которым он познакомился на обратном пути из России в Лондон, по вступлении на престол пригласил его к себе, возвел в графское достоинство и в 1747 году назначил камергером. Предполагают, что они стали любовниками[2].

Август III Польский, наслышанный о художественном вкусе Альгаротти, взял за обычай спрашивать его совета при приобретении новых картин. Альгаротти жил попеременно то у Фридриха в Потсдаме, то у Августа в Дрездене, но в 1754 году вернулся в своё отечество. Он умер в Пизе 3 марта 1764 года. Фридрих Великий соорудил ему памятник в пизанском Кампосанто. Наиболее полное издание его сочинений появилось в 17 томах (Венеция, 1791—94).

Напишите отзыв о статье "Альгаротти, Франческо"

Примечания

  1. В. Страда. Петербург как европейская столица. // Образ Петербурга в мировой культуре: материалы Международной конференции (30 июня – 3 июля 2003 г.). — СПб.: Наука, 2003. — С. 15—26.
  2. [books.google.com/books?id=zLWTqBmifh0C&pg=PA20&dq=russia+algarotti&as_brr=3#PPA20,M1 Robert Aldrich. Who’s Who in Gay and Lesbian History. Page 20.]

Библиография

Переводы на русский язык
  • Франческо Альгаротти. Русские путешествия / публикация, предисловие, перевод с итальянского, комментарии М. Г. Талалая // Невский архив: Историко-краеведческий сборник. — М; СПб : Atheneum; Феникс, 1997. — Вып. III. — С. 235—264. — ISBN 5-901027-04-3.</span>
  • Альгаротти Ф. Русские путешествия: Письма о России / Перевод с итальянского, составление, комментарии М. Г. Талалая. — СПб: Крига, 2006. — 176 с. — 1000 экз. — ISBN 5-901805-23-2.
  • Альгаротти Ф. Путешествие в Россию / Изд. подгот. И. П. Володина, А. Ю. Миролюбова. — СПб: Наука, 2014. — 400 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-02-038325-8.
  • Альгаротти Ф. [oldbasman.ru/magazin-2/product/algarotti-fr-okno-v-yevropu-dnevnik-puteshestviya-iz-londona-v-peterburg-v-1739-godu «Окно в Европу»: Дневник путешествия из Лондона в Петербург в 1739 году] / Предисл., перевод с итал., сост. и ред. М. Г. Талалая. — 164 с. — (Русская Италия). — 300 экз. — ISBN 978-5-906470-69-0.
Статьи об Альгаротти
  • Талалай М. Г. «Окно в Европу»: еще раз о формуле Альгаротти // Петербургские чтения — 95 : Сб. — СПб : [б. и.], 1995. — С. 96—98.</span>
  • Талалай М. Г. Альгаротти, Франческо // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. В 3 томах. Том 1. Осьмнадцатое столетие. Книга 1. А—М.. — М; СПб : Академия; Филологический факультет СПбГУ, 2003. — С. 50—51. — ISBN 5-7695-1415-9.</span>
  • Талалай М. Г. «Окно», прорубленное Альгаротти [Предисловие] // Альгаротти Ф. «Окно в Европу»: Дневник путешествия из Лондона в Петербург в 1739 году. — М : Старая Басманная, 2016. — С. 7—26. — 164 с. — (Русская Италия). — 300 экз. — ISBN 978-5-906470-69-0.</span>

Ссылки

  • Альгаротти // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Иван Толстой. [www.svoboda.org/content/transcript/372402.html Окно в Европу] Беседа с М. Г. Талалаем. Радио Свобода (14 января 2007). — «Кто приписывает это выражение Петру Первому, кто-то указывает на Пушкина, внимательные читатели, те, что заглядывают в примечания, знают: автор «Медного всадника» позаимствовал его у итальянца Альгаротти.»

Отрывок, характеризующий Альгаротти, Франческо

– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.