Альдринген, Иоганн фон
Граф Иоганн фон Альдринген (нем. Johann Graf von Aldringen; 10 декабря 1588, Диденхофен — 22 июля 1634, Ландсхут) — имперский фельдмаршал, участник Тридцатилетней войны.
Начал службу секретарем у генерала Мадруци и его брата, кардинала, и затем поступил в имперскую армию, где выдался храбростью, изворотливостью ума и способностью к письменным работам.
За защиту мостовых укреплений в Дессау в 1626 году против графа Эрнста фон Мансфельда он был произведен императором в бароны и затем в графы.
По заключении мира с Данией в 1629 году Альдринген был послан с несколькими полками в Италию под начальством Коллальто и участвовал в осаде и взятии Мантуи. Разграбление этого города положило начало его громадному состоянию.
По возвращении в Германию он покорил Вюртемберг и после смерти Тилли получил главное командование над войсками лиги и осадил вместе с Валленштейном город Нюрнберг.
При нападении Густава-Адольфа на имперский лагерь при Бургстале он с большим талантом командовал на самых трудных местах. В битве же при Люцене не участвовал, так как получил командование над баварской армией, действовавшей отдельно от имперской. В это время он был уже (с 13 октября 1632) фельдмаршалом и оперировал в Баварии и Швабии вместе с испанскими войсками герцога Ферио против Горна и Бернхарда Веймарского, но без особой удачи.
В истории низвержения Валленштейна он играл видную роль. Валленштейн сильно рассчитывал на его преданность, но двору удалось склонить Альдрингена на свою сторону. Он отказался подписать Пильзенскую декларацию, а когда из Вены послан был приказ арестовать Валленштейна, то под предлогом болезни Альдринген оставался в Фрауэнбурге, сошелся с Галласом и другими и принял на себя все военные приготовления против мятежника.
После смерти Валленштейна он дрался против шведов на Дунае и погиб при защите Ландсгута 22 июля 1634 года.
Потомства после него не осталось. Его громадные богатства и владения, из которых самые обширные и богатые находились в Теплице в Богемии, увеличенные ещё за счёт конфискованных имений, перешли в наследство к его сестре, бывшей замужем за графом Клари. Потомки её были пожалованы императором Фердинандом II правом носить имя Клари-Альдринген.
Напишите отзыв о статье "Альдринген, Иоганн фон"
Отрывок, характеризующий Альдринген, Иоганн фон
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
