Алькала Самора-и-Торрес, Нисето

Нисе́то Алькала́ Само́ра-и-То́ррес Niceto Alcalá-Zamora y Torres
Президент Испании
2 декабря 1931 года — 7 апреля 1936 года
Предшественник:	должность восстановлена
Преемник:	Мануэль Асанья
Председатель Правительства Испании
14 апреля 1931 года — 14 октября 1931 года
Предшественник:	Хуан Батиста Аснар-Кабакас
Преемник:	Мануэль Асанья
Рождение:	6 июля 1877(1877-07-06) Прьего-де-Кордоба, Андалусия, Испания
Смерть:	18 февраля 1949(1949-02-18) (71 год) Буэнос-Айрес, Аргентина
Место погребения:	кладбище Альмудена, Мадрид
Награды:

Нисе́то Алькала́ Само́ра-и-То́ррес (исп. Niceto Alcalá-Zamora y Torres; 6 июля 1877, Прьего-де-Кордоба, Испания — 18 февраля 1949, Буэнос-Айрес, Аргентина) — первый премьер-министр (1931) и первый президент (1931—1936) Второй Испанской республики.

Юрист и министр

Родился в семье землевладельца. Получил юридическое образование в университетах Гранады и Мадрида. Преподавал процессуальное право, получил известность как адвокат, судебный и политический оратор. С юных лет был членом Либеральной партии. В 1905 и 1907 годах был заместителем секретаря правительства. В 1906—1923 годах избирался членом кортесов. В 1917 году — министр общественных работ, в 1922 — военный министр (первый гражданский политик в Испании на этом посту) в правительствах Мануэля Гарсия-Прието. Также являлся представителем Испании в Лиге Наций. Противник диктатуры генерала Примо де Риверы, в период правления которого он перестал быть сторонником монархии (король Альфонс XIII поддерживал диктатора) и стал умеренным республиканцем.

Лидер умеренных республиканцев

Вскоре после падения диктатуры, 13 апреля 1930 года, произнёс яркую антимонархическую речь в театре «Аполо де Валенсия», в которой позиционировал себя как сторонник консервативной республики, основанной на поддержке среднего класса и интеллектуалов. 17 августа 1930 года, вместе другим известным политиком Мигелем Маурой, представлял консервативных республиканцев во время подписания пакта Сан-Себастьяна, который символизировал объединение различных антимонархических сил. После подписания этого договора был создан исполнительный комитет, руководивший республиканской коалицией — его возглавил Алькала Самора. В декабре 1930, после неудачной попытки военного переворота, предпринятой офицерами-республиканцами, он, как и другие лидеры антимонархических сил, был арестован. В марте 1931 года был приговорён к шести месяцам и одному дню лишения свободы; этот приговор был заменён на условный.

Премьер-министр

После муниципальных выборов 12 апреля 1931 года, на которых республиканцы победили в крупных городах, включая Мадрид, Алькала Самора возглавил Революционный комитет, потребовавшего от короля отречься от престола. После отречения Альфонса XIII он стал (14 апреля) премьер-министром Временного правительства, провозгласившего Испанию республикой. Фигура бывшего королевского министра Алькала Саморы, приемлемая для крупных собственников, должна была обеспечить новому кабинету лояльность с их стороны.

15 апреля правительство обнародовало программу своей деятельности, основанную на пакте Сан-Себастьяна и предусматривавшую проведение аграрной реформы, свободу культов и вероисповедания, уважение частной собственности, ответственность перед законом деятелей диктаторского режима, постепенное расширение индивидуальных и профсоюзных свобод и др. Однако большинство министров правительства придерживались ярко выраженных антиклерикальных взглядов, которые нашли своё отражение в Конституции 1931 года и были неприемлемы для католика Алькала Саморы, что привело к его отставке 14 октября 1931 года (вместе с ним правительство покинул и министр внутренних дел Мигель Маура).

Президент

Опасаясь, что Алькала Самора привлечёт на свою сторону противников республики, социалисты и левые республиканцы предложили ему пост президента, на который он был избран 2 декабря 1931 года (его инаугурация состоялась 10 декабря того же года). С самого начала Алькала Самора вмешивался в политику правительства своего преемника Мануэля Асаньи, стараясь смягчить его антиклерикальную позицию. Отказ президента подписать законы о секуляризации образования и о создании Суда конституционных гарантий (Алькала Самора не ветировал его, но максимально затягивал их подписание) способствовал отставки правительства Асаньи, но Алькала Самора поручил ему сформировать следующий кабинет, разочаровав тем самым консерваторов.

Однако политический кризис продолжался, и осенью 1933 года Алькала Самора распустил парламент, назначив новые выборы, на которых 29 ноября 1933 года победили правые силы. Лавируя между различным политическими течениями, президент отказался поручить формирование нового кабинета лидеру Испанской конфедерации независимых правых (CEDA) Хосе Мария Хиль Роблесу, а стимулировал создание центристского правительства меньшинства, что способствовало обострению его отношений с CEDA. Позднее он согласился на включение в кабинет членов CEDA, но вновь без представления её руководителю премьерского поста. В ноябре 1935 после очередного правительственного кризиса он вторично распустил кортесы и инициировал создание центристского правительства (премьер-министром стал его друг Мануэль Портела Вальядарес), которое должно было заняться подготовкой новых выборов, состоявшихся в феврале 1936. Перед этими выборами Алькала Самора предпринимал усилия для создания сильного политического центра, который смог бы противостоять левым и правым силам, но в условиях партийной поляризации не добился успеха. На выборах победил левый Народный фронт, основной оппозиционной силой стали правые националисты, а центристы уступили и тем, и другим.

Победивший Народный фронт опасался, что Алькала Самора встанет на сторону правых сил, и 7 апреля 1936 года добился его отставки, используя конституционное положение о том, что парламент может отрешить от должности главу государства, дважды распустившего кортесы. Правые же не оказали президенту никакой поддержки, не рассматривая его в качестве своего союзника.

Эмигрант

После отставки Алькала Самора уехал в поездку по Скандинавии, где его застало начало Гражданской войны. Он отказался возвращаться в Испанию, так как сторонники республики разграбили его дом и вскрыли сейф в мадридском отделении банка «Креди лионэ», в котором находилась рукопись его мемуаров. В свою очередь, франкисты заочно приговорили его к пяти годам ссылки и штрафу в 50 млн песет. Начало Второй мировой войны застало его во Франции, откуда он был вынужден бежать в Латинскую Америку после прихода к власти коллаборационистского правительства Виши, преследовавшего испанских республиканцев. В январе 1942 года он добрался до Аргентины, где работал над книгами и статьями. Из трудов эмигрантского периода его жизни выделяются политические исследования «Дефекты конституции 1931» (Los defectos de la Constitución de 1931, 1936) и «Глобальный мир и международная организация» (Paz mundial y organización internacional, 1946).

Скончался в Буэнос-Айресе. В 1979 году его тело было перезахоронено в Мадриде.

Ссылки

• Алькала Самора-и-Торрес Нисето — статья из Большой советской энциклопедии.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/6296/САМОРА-И-ТОРРЕС Энциклопедия Кольера]
• [archive.is/20130416195923/www.bigpi.biysk.ru/encicl/articles/15/1001506/1001506A.htm Биография]
• [school-collection.edu.ru/dlrstore/a407c8a3-a02e-3ff7-8854-84c84b74a4fe/1001506A.htm Биография]
• [www.krugosvet.ru/articles/15/1001506/1001506a1.htm Биография].

Персоналии   Политика   Испания

Отрывок, характеризующий Алькала Самора-и-Торрес, Нисето

«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]