Алькофорадо, Мариана

Мариана Алькофорадо

Мариана Алькофорадо (крещена 22 апреля 1640, Бежа — 28 июля 1723, там же) — португальская монахиня и духовная писательница, автор «Писем португальской монахини» (или «Португальских писем», As Cartas Portuguesas).

Была дочерью землевладельца из Алентежу. Бежа, её место рождения, была главным гарнизонным городом области и главным театром войны с Испанией, которая шла на протяжении 28 лет с 1640 года после Португальской революции, и её овдовевший отец, занятый работой в административных и военных комиссиях, устроил Марианну на период её детства в богатый женский монастырь ради её безопасности и получения там образования. В 16 лет или ранее она приняла постриг и стала францисканской монахиней, однако не занималась какой-либо реальной работой и жила тихой монашеской жизнью в этом монастыре с нестрогими порядками до 25-летнего возраста, когда встретила Ноэля Бутона (Noël Bouton de Chamilly).

Этот человек, впоследствии маркиз де Шамилли и маршал Франции, был одним из французских чиновников, которые приехали в Португалию, чтобы служить под начальством гранд-капитана Фредерика, графа Шемберга, занимавшегося реорганизацией португальской армии. На протяжении 1665—1667 годов Шамилли проводил большую часть своего времени в Беже и её окрестностях и, вероятно, познакомился с семьёй Алькофорадо через брата Марианны, который был солдатом. Обычай в то время разрешал монахиням принимать и развлекать посетителей, и Шамилли, которому помогли престиж его воинского звания и некоторая лесть, без особого труда соблазнил доверчивую монахиню. В скором времени их связь стала достоянием гласности и вызвала скандал, и, чтобы избегнуть нежелательных последствий, Шамилли покинул Марианну и тайно бежал во Францию.

Письма к своему возлюбленному, благодаря которым Марианна и стала известна в литературе, были написаны ей между декабрём 1667 и июнем 1668 года и описывали последовательно пройденные ей в жизни стадии веры, сомнения и отчаяния. Эти пять коротких писем получили исключительно высокую оценку благодаря своему стилю как у современников, так и у литературоведов последующих веков. Письма в итоге оказались у графа Гийерага, который перевёл их на французский язык и издал анонимно в Париже в январе 1669 года. Имя их автора стало известно только в 1810 году. Сама Марианна Алькофорадо провела остаток жизни в монастыре, ведя строгую монашескую жизнь, в 1709 году стала заместительницей настоятельницы и умерла в 83-летнем возрасте.

См. также

• «Любовные письма португальской монахини» (1977) — фильм режиссёра Хесуса Франко.

Источник

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Ссылки

• [global.britannica.com/EBchecked/topic/13364/Mariana-Alcoforado Статья] в Encyclopedia Britannica (современной)  (англ.)

Отрывок, характеризующий Алькофорадо, Мариана

– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.