Альпака

</td>

   </tr>

Альпака
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Класс: Млекопитающие Инфракласс: Плацентарные Отряд: Парнокопытные Подотряд: Мозоленогие Семейство: Верблюдовые Род: Викуньи Вид: Альпака
Латинское название
Vicugna pacos Linnaeus, 1758
Ареал

Альпака (лат. Vicugna pacos) — домашнее парнокопытное животное, произошедшее от викуньи (вигони). Разводят в высокогорном поясе Южной Америки (Анды). На сегодняшний день там обитает около трех миллионов альпак, большая часть из которых населяет Перу. Выращивают альпак для стрижки шерсти, из которой делают теплые и мягкие одеяла, пледы и одежду, а из меха делают предметы для дома.

Рост альпак не превышает одного метра, весят они около 70 килограммов и обладают мягким и длинным руном (по бокам его длина достигает 15—20 см.). Они обитают в Андах на высоте 3500—5000 метров, на территории Эквадора, южного Перу, северного Чили и западной Боливии.

История

Около 6000 лет назад индейцы Перу одомашнили альпак и стали их разводить. Изображения альпак широко распространены в культуре Мочика.

В 1553 году даётся их первое описание в книге «Хроника Перу» Сьеса де Леона.

Таксономия

Альпака является частью семейства верблюдовых Южной Америки, включающее в себя также лам, гуанако и викунью. Первоначально альпак ошибочно относили к роду лам, однако в 2001 году систематику вида сменили с Lama pacos на Vicugna pacos, выяснив, что предками альпак были викуньи, а не гуанако, прародители всех домашних лам. Трудность точного определения рода заключалась в том, что все четыре представителя семейства верблюжьих, встречающиеся в Южной Америке, могут давать потомство в случае межвидового скрещивания, так что только исследование ДНК смогло дать точный ответ на происхождение альпак. Стоит отметить, что ламы и альпаки при скрещивании дают потомство под названием — уарисо (исп. huarizo), а викуньи и альпаки под названием — paco-vicuna — не способных к размножению, но обладающих очень мягким характером и поэтому идеально подходящих на роль домашних питомцев.
Но они не являются домашними животными в традиционном понимании, это сравнительно одомашненные горные животные — альпаки могут бояться прикосновений рук, они с рождения очень любознательны — даже слишком и способны сами пораниться, активно пользуются обонянием, имеют кроткую мирную натуру поведения; в отличие от традиционных верблюдовых они не плюются в людей, только друг в друга при соревновании за еду и попадание в человека возможно обычно случайным образом.

В природе существует два вида альпак: Suri (Сури) и Huacaya (Уакайа). Отличаются животные только по внешнему виду шерсти.

Ценность

Ценится прежде всего за свою шерсть (24 натуральных оттенка), которая имеет все свойства овечьей, но по весу намного легче. Существуют альпака двух видов — Сури и Уакайа. У первых шерсть длинная, в виде косичек, у вторых шерсть похожа на мягкий плюш. Мех животных делится на несколько видов: Королевская альпака — диаметр волокна 19 мкм, Бэби альпака — диаметр волокна 22,5 мкм, Очень мягкая альпака — диаметр волокна 25,5 мкм и Взрослая альпака — 32 мкм.

Мех альпак очень стойкий и не имеет жира, поэтому изделия из него долго не загрязняются. Ни одна другая шерсть в мире не сравнится с шерстью альпак, особенно с шерстью детёнышей альпак. Она в семь раз теплее, чем шерсть овцы, практически водонепроницаема и не вызывает аллергии.

Ссылки

• Альпака, вид ламы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Южная Америка   Сельское хозяйство   Биология

Отрывок, характеризующий Альпака

Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.