Альсуру, Хуан Элихио

Хуан Элихио Альсуру

Хуан Элихио Альсуру (исп. Juan Eligio Alzuru, 1791 — 28 августа 1831) — южноамериканский военный.

Биография

Начал военную карьеру в 1813 году, воюя сначала в Венесуэле, а затем в Новой Гранаде, где был арестован. Там он познакомился с Луисом Урданетой, вместе с которым они поехали на юг, где в начале 1820-х воевали под руководством Сукре, а затем участвовали в колумбийско-перуанской войне.

В 1830 году Альсуру был переведён на Панамский перешеек, который тогда входил в состав Республики Колумбия как Департамент Перешейка. Тем временем начался распад Великой Колумбии. Провинцию Панама (находившуюся на востоке Перешейка), контролировал Хосе Доминго Эспинар, а провинцию Верагуас (на западе Перешейка) — Хосе де Фабрега. В феврале 1831 года Эспинар отправился в Верагуас, чтобы оказать давление на Фабрегу, а военное командование в провинции Панама оставил на Альсуру. Воспользовавшись этим, Альсуру 21 марта арестовал Эспинара, вернувшегося в город Панама, и выслал его в Гуаякиль. Чтобы заслужить доверие высших классов Панамы, Альсуру был вынужден оставить за собой только военную власть, передав гражданское управление Педро Хименесу.

Тем временем от Колумбии отделились Венесуэла и Эквадор. Те венесуэльские офицеры (включая Луиса Урданету), которые принимали участие в отделении Эквадора, прибыли на Перешеек, и побудили его начать отделение Перешейка, как это в конце 1830 года пытался сделать Эспинар. Альсуру назначил префектом Хосе Вальярино, и застрелил двух не согласных с ним генералов. 8 июля Альсуру приказал Вальярино устроить в городе Панама встречу властей и важных людей Перешейка, чтобы устроить отделение Перешейка и провозгласить независимое государство, однако префект отказался поддержать сепаратистские идеи, хотя некоторым из собравшихся они и понравились. На следующий день Вальярино был смещён, и политический начальник Хусто Паредес на следующий день устроил новое собрание, на котором отделение Перешейка было одобрено. Было решено разделить власть на гражданскую (под управлением Фабреги) и военную (под управлением Альсуру), и создать парламент.

Центральное правительство в Боготе послало для возвращения военного контроля Томаса Эрреру, дав ему должность генерал-коменданта Перешейка. Узнав о высадке Эрреры в Портобело, Альсуру направил к нему на переговоры депутатов Хосе де Обальдию и Франсиско Пикона, однако тот отказался уходить. Встревоженный Альсуру 30 июля отстранил от власти Фабрегу, конфисковал имущество оппонентов, начал казнить или высылать своих противников, объявил набор в армию 1100 человек, распустил парламент и стал править как диктатор.

В этой ситуации Альсуру лишился поддержки панамских кругов. Обальдиа помог Эррере занять форт Сан-Лоренсо, а Фабрега и прочие изгнанники собрались в Верагуасе. Объединённые силы Эрреры и Фабреги разгромили Альсуру, который был арестован, приговорён к смерти и 29 августа 1831 года расстрелян.

Отрывок, характеризующий Альсуру, Хуан Элихио

Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.