Альтарелли, Гвидо
Поделись знанием:
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
| Гвидо Альтарелли | |
| Guido Altarelli | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
30 сентября 2015 (74 года) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Римский университет Ла Сапиенца, |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Награды и премии: |
Премия Юлиуса Весса (2011) |
Гвидо Альтарелли (итал. Guido Altarelli; 12 июля 1941, Рим, Италия — 30 сентября 2015, Женева, Швейцария) — итальянский физик-теоретик, работавший в области теоретической физики элементарных частиц.
Содержание
Биография
Гвидо Альтарелли родился 12 июля 1941 года в Риме. В 1963 году он окончил физический факультет Римского университета Ла Сапиенца[1][2].
После этого Альтарелли занимался научными исследованиями по физике во Флорентийском университете, где в 1965 году он защитил диссертацию. Его научным руководителем был Рауль Гатто[it]. Альтарелли продолжал работать во Флорентийском университете до 1968 года[1].
Затем Альтарелли несколько лет работал в США: в 1968—1969 годах — в Нью-Йоркском университете, а в 1969—1970 годах — в Рокфеллеровском университете[1][2].
В 1970 году Гвидо Альтарелли возвратился в Италию, где он получил должность в Римском университете Ла Сапиенца, а в 1980 году он стал профессором теоретической физики того же университета, проработав там до 1992 года. В 1992 году он перешёл на должность профессора в создаваемый в то время новый Третий Римский университет[it] (итал. Roma Tre)[1][2].
С 1987 по 2006 год Гвидо Альтарелли также работал научным сотрудником теоретического отдела ЦЕРНа, а в 2000—2004 годах возглавлял этот отдел. Он также был членом консультативных комитетов ЦЕРНа, DESY и ряда других организаций и институтов[1][2], а также иностранным членом Польской академии наук[3].
Научные результаты
Основные научные результаты Гвидо Альтарелли связаны с исследованием калибровочных теорий взимодействия элементарных частиц, в частности, с развитием пертурбативной квантовой хромодинамики (КХД).
Гвидо Альтарелли — один из авторов уравнения ДГЛАП (Докшицера[de] – Грибова – Липатова – Альтарелли – Паризи), описывающего эволюцию партонных распределений в жёстких адронных реакциях в рамках квантовой хромодинамики. Изначально эквивалентное уравнение было представлено в работе Владимира Грибова и Льва Липатова, вышедшей в 1972 году, но оно стало широко известно только после выхода работы Гвидо Альтарелли и Джорджо Паризи, а также отдельной статьи Юрия Докшицера, появившихся в 1977 году.
В совместной с Лучано Майани работе 1974 года Альтарелли объяснил некоторые особенности слабых нелептонных распадов элементарных частиц необходимостью учёта КХД-поправок, связанных с глюонным обменом.
Награды и премии
- Премия Юлиуса Весса (2011) — «за работу над теоретическими концепциями квантовой теории поля и изучение её связи с экспериментом и, в частности, за исследование влияния суперсимметричных моделей на физические результаты при высоких энергиях»[4]
- Премия Сакураи (2012) — «за ключевые идеи, ведущие к детальному подтверждению стандартной модели в физике частиц, позволяющие получать в экспериментах при высоких энергиях точную информацию о квантовой хромодинамике, электрослабых взаимодействиях, и возможных новых физических явлениях»[1]
- Премия в области физики частиц и физики высоких энергий (2015) — «за развитие вероятностного теоретико-полевого подхода к динамике кварков и глюонов, дающего возможность количественного описания столкновений при высоких энергиях с участием адронов»[5]
Некоторые публикации
- G. Altarelli, L. Maiani. [www.sciencedirect.com/science/article/pii/0370269374900604 Octet enhancement of non-leptonic weak interactions in asymptotically free gauge theories], Physics Letters, 1974, v. B52, No. 3, p. 351—354.
- G. Altarelli, G. Parisi. [www.sciencedirect.com/science/article/pii/0550321377903844 Asymptotic freedom in parton language], Nuclear Physics, 1977, v. B126, No. 2, p. 298—318.
- G. Altarelli, R. K. Ellis, G. Martinelli. [www.sciencedirect.com/science/article/pii/0550321379901160 Large perturbative corrections to the Drell-Yan process in QCD], Nuclear Physics, 1979, v. B157, No. 3, p. 461—497.
- G. Altarelli. [www.sciencedirect.com/science/article/pii/0370157382901272 Partons in quantum chromodynamics], Physics Reports, 1982, v. 81, No. 1, p. 1—129.
- G. Altarelli. [www.worldscientific.com/worldscibooks/10.1142/2300 The development of perturbative QCD], World Scientific, Singapore, 1994, 362 pages, ISBN 978-981-02-1702-0.
Напишите отзыв о статье "Альтарелли, Гвидо"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.aps.org/programs/honors/prizes/prizerecipient.cfm?last_nm=Altarelli&first_nm=Guido&year=2012 2012 J.J. Sakurai Prize for Theoretical Particle Physics Recipient: Guido Altarelli, Universita di Roma Tre] (HTML). American Physical Society. Проверено 2 октября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 [www.ifj.edu.pl/wyd/prof_altarelli/?lang=en The title of the IFJ PAN Honorary Professor conferred on Guido Altarelli] (HTML). Institute of Nuclear Physics, Polish Academy of Sciences — www.ifj.edu.pl. Проверено 2 октября 2015.
- ↑ [www.ifj.edu.pl/wyd/prof_altarelli/nek.php?lang=en Professor Guido Altarelli passed away] (HTML). Institute of Nuclear Physics, Polish Academy of Sciences — www.ifj.edu.pl. Проверено 2 октября 2015.
- ↑ [www.kit.edu/kit/english/pi_2012_8710.php Combining Theories and Experiments in Quantum Theory: KIT Grants 2011 Julius Wess Award to Guido Altarelli] (HTML). Karlsruher Institut für Technologie — www.kit.edu. Проверено 2 октября 2015.
- ↑ [eps-hepp.web.cern.ch/eps-hepp/hepp-prize-awards.php The High Energy and Particle Physics Prizes] (HTML). European Physical Society. Проверено 2 октября 2015.
Ссылки
- [www.ansa.it/scienza/notizie/rubriche/ricerca/2015/10/01/morto-il-fisico-guido-altarelli_4556d352-57d4-4f3c-9a6e-9449ba3d4bca.html Morto il fisico Guido Altarelli], Agenzia Nazionale Stampa Associata — www.ansa.it
- [cds.cern.ch/record/2056743 Guido Altarelli (1941—2015)], CERN — cds.cern.ch
Отрывок, характеризующий Альтарелли, Гвидо
Соня грустно вздохнула.– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
Категории:
- Родившиеся 12 июля
- Родившиеся в 1941 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Риме
- Умершие 30 сентября
- Умершие в 2015 году
- Умершие в Женеве
- Учёные по алфавиту
- Физики-теоретики Италии
- Физики по алфавиту
- Физики XX века
- Физики XXI века
- Выпускники Римского университета
- Преподаватели Римского университета
- CERN
- Лауреаты премии Сакураи
- Иностранные члены Польской АН
